— Э-э, что старое вспоминать! — бодро сказал Залозный. — Один философ, забыл, как его, учил нас, грешных: у каждого должно быть свое решето — отсеивать все ненужное.
— Не мешай Михайлу Андреевичу, — не поворачивая головы, бросила Людмила Владимировна.
— Так о чем я говорил? — спросил Сахновский. — А… Ченчик от чистого сердца советовал мне договориться с Вакулиным. По-доброму. С Павлушей, как он сказал. И это меня больше всего потрясло. Ведь этого… гм… типа никто по имени, да еще так ласково не называл. Я говорю Ченчику: «Тут обстановка для доброго разговора неподходящая. Может, пригласить его в ресторан?» Ченчик похлопал меня по плечу: «Ты догадливый». И ушел. А я торчу как столб среди коридора разинув рот. Потом, хоть дни были горячие — комиссии, перекомиссии, — кинулся к одному, к другому… И раскрылись у меня глаза, как у щенка на третьей неделе. Оказывается, Ченчик меня одаряет улыбками, а через минуту он уже на третьем этаже у Павлуши. Мне доброе слово и анекдотик, Павлуше тоже. У меня гостит в майские дни, с Павлушей отмечает октябрьские. Я про ресторан бросил с насмешкой, а Ченчик и вправду угощал Вакулина в «Театральном»… Все же никак это в моей голове не укладывалось. А что, если это только сплетни? Может, какие-то недоброжелатели хотят нас поссорить?
— Такие мастера везде есть, — подхватил Залозный. Он любил, чтобы его слушали, а тут приходилось самому слушать. — Вот я вам расскажу смешную историю…
— Не перебивай, — сказала Людмила Владимировна.
— Еще минутку… — улыбнулся Сахновский. — Дела давние, нечего с ними долго возиться. Прошло несколько дней и — нате! — вскочил, как образно сказал Яков Саввич, чирей. Иначе говоря — комиссия… Не помню уже откуда… Первым выступил Вакулин. И пошло… Потом еще кто-то. Наконец Ченчик. Сотня комплиментов по моему адресу, потом гра-ци-оз-ный поворот — и полнейшая поддержка вакулинских инсинуаций. Изредка приправленная ложкой меда. Все! Давнишняя и смешная история. Однако теперь там, должно быть, все изменилось.
— Я переехал из Херсона десять лет тому, — сказал Залозный, — и мне…
— Понимаю, вам эти имена ничего не говорят. — Сахновский поднялся. — Прошу прощения: режим! Предписание врачей — ничего не поделаешь… Я отдохну, а вы сидите, сидите. Благодарю за приятную беседу.
Он поклонился и вышел из комнаты. Ольга пошла за ним, но сразу же вернулась.
— Ничего… Немного устал. А мы еще попьем горяченького чаю.
— Спасибо, Ольга Васильевна, — сказала Залозная. — Нам тоже пора.
— Пора, пора! — подхватил Залозный. — Ведь с давних времен известно, что гости нам нужны как воздух. Но когда воздух входит и долго не выходит… — Он хихикнул, но жена бросила на него такой взгляд, что смех прекратился.
— Посидели б еще немного, — смущенно промолвила Ольга.
Нашла в себе силы улыбаться и на прощание пожелать доброго здоровья и хорошего настроения.
Залозный произнес уходя свою любимую поговорку:
— Помните, что великие мудрецы поучали: лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.
Хоть путь был неблизкий, Залозные шли пешком.
— Изменился, изменился Михайло, — нарушил молчание Залозный.
Жена молчала.
— Я думал, что он сможет вернуться на работу. Но, видно, остается одно: пенсия. Как ты думаешь? — спросил он.
Она не ответила.
— Какая у него память была! Только подумать: такие провалы… — Залозный покачал головой. — Снова стал знакомиться. Смешно, правда? Хорошо, что самого себя, семью вспомнил. Но я оптимист. Время — лучший врач. Постепенно, постепенно…
— Замолчи… Ченчик! — резко бросила она и быстро пошла вперед.
Через полчаса, укладываясь спать, Ольга осторожно спросила:
— Михо, тебе не кажется, что Яков… хоть и сыпал веселыми словечками, сегодня чувствовал себя не в своей тарелке?
— Откуда мне знать, ведь я его впервые вижу.
И посмотрел в ее удивленные глаза таким искренним взглядом, что Ольге осталось лишь одно: сжать его белую-белую голову ладонями и поцеловать уголки губ.
— Доброй ночи тебе, дорогой.
8
Сахновский выздоравливал. Просыпался по привычке в семь. Делал гимнастические упражнения. Медленно, в четверть былой силы. И не полчаса, а минут десять. Ольга, радуясь, видела, что его движения становятся все увереннее.