— Так вот я и спрашиваю. А вы молчите… Какие из нас трое? Явная недостача. Не забывайте, я — бухгалтер. Люблю, чтоб все было в ажуре. А тут и без ревизора видно — недостача. У одного руки нет, у другого ног, у третьего глаза. Дальше: у того легкое прострелено, тому почку вырезали. Да еще осколками клочки мяса повырывало. Маловато материала на трех мужиков… А двух так-сяк собрать можно. Будет комплект. Да еще и запасные части. Так-то!
Смеется. Зрячий глаз поглядывает то на одного, то на другого. Стеклянный едва мерцает.
Лобода, тогда, когда все это впервые было высказано, только рукой махнул. Трепотня! Гонтарева пружина…
А Горобец рассердился. Упоминание о почке его всегда злит.
— Не возражаю. Пускай собирают двух полнокомплектных. Тогда, выходит, одна голова лишняя. Уж не твоя ли?
— Согласен! — смеялся Гонтарь. — На полку ее, к запасным частям. Дольше продержится на этом свете.
Вот и сейчас он подошел к веранде, размахивая руками так, будто отгонял разъяренных ос. Пружина, очевидно, уже заведена. Сел, стул под ним жалобно скрипнул.
— Сидите? — шумно выдохнул.
— Сидим, — сказал Лобода.
— Сидим, — сказал Горобец.
— Молчите?
— Нет, песни поем, — буркнул Лобода. — Не слышишь?
— Не слышу. Громче!
Частенько собирались на вечерние посиделки, и почти всегда Гонтарь появлялся позднее и тотчас начинал: «Сидите? Молчите?..» Сегодня еще добавил:
— Ничего не знаете?
— Не знаем.
— То-то и оно!
— С нас довольно того, что ты все знаешь, — прищурился Горобец.
— Нет, не довольно. Это такая новость, что — ой-ой — кровь закипит.
— Она у тебя всегда кипит! — сказал Лобода. — Это нам не в новинку.
Гонтарь впился живым глазом в неподвижное лицо Лободы, потом глянул на хмурого Горобца и рубанул:
— Цапенко голос подал.
— Ну и ну-у! — даже присвистнул Горобец.
— Откуда? — недоверчиво посмотрел Лобода.
— С того света! — провозгласил Гонтарь.
Вынул платок и потер рубец на шее, побагровевший до того, что казалось — вот-вот кровь брызнет.
— И тут шуточки? — пренебрежительно обронил Лобода, но впился в Гонтаря острым взглядом.
— Какие шуточки? — возмутился Гонтарь. — Вот письмо получил.
— С того света? — скривил губы Горобец. — Покажи-ка, какие там марки клеят?
— Сейчас увидишь… Внук Цапенко пишет. Читать?
— Читай.
— Так слушайте…
И стал читать. Бухгалтер. В бумагах разбирается. А тут и почерк старательный, ученический. Читал и время от времени поглядывал то на одного, то на другого. Уставились в стол, молчали.
— «Дорогой Иван Петрович! Пишет вам внук ветерана войны Григория Петровича Цапенко. Год тому назад мой дед умер после нервов. Он говорил, что война ему все нервы истерзала. А еще часто вспоминал ваш город, вашу речку и школу. Может быть, вы с ним в одной школе учились? После его смерти мы с мамой нашли в ящике конверт, на котором не было никакого адреса, а только ваша фамилия. В конверте тоже ничего не было. Дед, верно, собирался вам написать…» Собирался, — Гонтарь поднял палец. — Долго, долго собирался. Тридцать лет! Ну слушайте дальше:
«У нас в школе работает кружок юных следопытов, я тоже следопыт. И вот разыскал вас через военкомат, и очень обрадовался, что нашел боевого друга моего деда. А мама заплакала, она часто плачет, потому что уже три года, как мой отец сгорел от водки. Я тоже иногда не могу сдержать слез. Особенно, когда читаю про «Молодую гвардию» или про блокаду. Значит, я еще не закаленный, хотя мне уже тринадцать лет. А еще учительница сказала, что у меня нет выдержки. Позавчера я отвечал на уроке про молодогвардейцев, и голос у меня сорвался. Все молчали, только Степка Дяловский захихикал. На перемене я схватил его за грудки и сказал: «Гад! Такие полицаями были…» Он меня ударил, я дал сдачи, а на собрании учительница сказала, что у меня нет выдержки, а еще хочу вступать в комсомол. Простите, вам это неинтересно, да мне не с кем посоветоваться, потому что мама только сердится, что я не умею смолчать таким, как Степка и другие.
А теперь я напишу вам про мою большую просьбу. Дед говорил, что когда его везли в госпиталь, то потерялись медали, фотокарточки и какие-то документы. Может быть, у вас сохранились фронтовые фото (чтоб вместе с дедом), я снял бы копию для школьного музея. А вашу верну непременно. А еще напишите, пожалуйста, где мне искать дедушкины документы и в какой дивизии он воевал. Буду вам очень благодарен, а когда окончу школу, то приеду посмотреть на родной город моего деда и познакомиться с вами. Только будьте здоровы, живите долго и ждите меня.