Но потом до меня дошло — этот негодяй оставлял на моей шее засосы.
— Прекрати, ты, пиявка! — Воскликнула я.
У него хватило наглости рассмеяться. Он оставил еще один засос, и я схватила его за волосы и сильно дернула, отрывая от своей шеи. Его губы растянулись в широкой улыбке, а глаза потемнели до темно-синего оттенка.
— Кто дал тебе право оставлять на мне засосы? Хочешь, так сильно, чтобы тебя ударили? — Спросила я.
Он провел зубами по улыбающейся губе.
— Если это то, что нужно, чтобы весь мир увидел, что ты моя, то конечно, — произнес он.
Мой желудок затрепетал. Его. Почему это прозвучало так порочно и в то же время так волнующе?
— Пойдём посмотрим кино, — предложил он, прежде чем я успела ответить. Он поставил меня на пол и склонил голову набок, заметив выражение моего лица. — Я уже вижу, как в твоей голове формируется ответ нет.
Я открыла рот, но тут же закрыла его. Он был прав. Я автоматически отвечала нет, когда речь заходила о чём-то, связанном с ним, что только подтверждало его предыдущее заявление о том, что я предсказуема.
Что ж, ничего не поделаешь!
— Хорошо, да. Пойдём в кино, — процедила я сквозь стиснутые зубы.
Он наморщил лоб.
— Ты действительно пойдешь со мной в кино?
— Я не говорю по-китайски, Барби. Я сказала да, или мне нужно нанять переводчика, чтобы ты это понял?
Он усмехнулся и, обхватив ладонями мои щеки, прижался своим лбом к моему.
— Что мне с тобой делать? — Прошептал он с глубокой тоской в голосе.
Моё сердце забилось быстрее, и язвительный ответ замер у меня на губах.
— Почему ты вообще обо мне беспокоишься? Я — заноза в заднице.
Он улыбнулся и произнес слова, которые еще больше тронули мое сердце:
— Да, это так, но ты моя заноза в заднице.
Его.
Он уткнулся носом мне в шею и спросил:
— Теперь ты боишься?
Искренняя забота, звучавшая в его мягком тоне, не могла не ошеломить и обезоружить меня.
Ответом было ДА. Да, я боялась влюбиться в него. Осознание этого вызвало у меня приступ боли в груди, который превратился в тупую боль, и я отстранилась, чтобы посмотреть на него. Я хотела спрятаться за своим сарказмом, сказать ему, что я Танос и ничто меня не пугает. Но я знала, что мне уже пора перестать скрывать свои эмоции.
Итак, я глубоко вздохнула и спросила:
— Тебя? Нет. Этого? — Я обвела рукой пространство между нами. — Безусловно.
Если его и удивила моя честность, он этого не показал. Он вздохнул и провел подушечкой большого пальца по моей щеке, отчего мне стало тепло по всему телу.
— Я чувствую то же самое. Для меня все это в новинку.
— Не подведи меня. Если ты это сделаешь, я найду самый ужасный способ, чтобы наказать тебя.
Он одарил меня одной из своих очаровательных улыбок и нежно коснулся моих губ лёгким поцелуем.
— Взаимно, сатана. Взаимно, — прошептал он в ответ.
У нас с Мейсеном была одна общая страсть — фильмы ужасов.
Выбор фильма о профессоре, одержимом ножами, был очевиден. В кинотеатре было мало людей, только несколько парней, и мы заняли места в задних рядах, наполнив свои руки попкорном и стаканчиками с содовой.
Только когда в зале стало темно и все разговоры стихли, я осознала, насколько близко мы будем сидеть в течение следующих полутора часов. Его запах был таким манящим, что мне хотелось придвинуться к нему поближе и, возможно, даже поцеловать его.
— Ты выглядишь слишком напряжённой, — сказал он мне, когда началась первая, и, я уверена, не последняя — реклама. Его губы были всего в нескольких сантиметрах от моей кожи. Он накрутил прядь моих волос на палец и заправил её мне за ухо, отчего я вздрогнула. — Это из-за фильма?
Я почувствовала его улыбку. Он прекрасно знал, что это из-за него, и насмехался надо мной.
Итак, он решил сыграть в эту игру. Что ж, я не возражаю. В эту игру могут играть двое.
Я посмотрела на него с соблазнительной улыбкой и осторожно положила руку ему на бедро. Его глаза расширились, а ухмылка исчезла. Мышцы под моей рукой напряглись.
Я медленно обвела взглядом его лицо и тело, продолжая улыбаться.
— Ты выглядишь слишком напряженным, малыш, — произнесла я сладким голосом, которого сама не ожидала. — Это из-за фильма?