Одна часть меня скучала по нему, а другая, та, что винила его во всех проблемах нашей семьи, хотела накричать на него и сказать, что он был самым плохим родителем на свете. Стивен пропал, и если бы он больше заботился о своём сыне и сделал хоть что-то, чтобы показать ему свою любовь и заботу, тогда, возможно…
Возможно, возможно, возможно… И ничего больше.
Я подъехала к нашему дому или, точнее, к папиному дому, и выскочила из машины. Воспоминания и эмоции нахлынули на меня с ностальгией, напомнив, что перемены — это могучий враг, способный лишить тебя всякого контроля и чувства направления. Я прожила здесь всю свою жизнь, пока мои родители не подали на развод, и не началась борьба за то, кто что получит. В конце концов, они смогли прийти к соглашению, и мы с мамой и Стивеном переехали жить к моим бабушке и дедушке. В их доме было уютно, а бабушка и дедушка поддерживали меня и были милы, но я не чувствовала себя здесь как дома. Это напоминало мне о том, что было потеряно, и предвещало грядущие разочарования. Затем мы переехали в наш новый дом, но разочарования не прекращались, и именно тогда все это «дерьмо» по-настоящему обрушилось на нас в виде зависимости Стивена.
Я скучала по своему дому.
Я использовала свой ключ, чтобы открыть дверь дома, и меня окутал знакомый аромат. Это был запах кедра, тёплых одеял и папиного одеколона, и я закрыла глаза, глубоко вдыхая. Это было удивительно успокаивающее чувство, заставившее меня на мгновение поверить, что всё будет хорошо.
Я сразу же направилась в комнату Стивена, надеясь, что он всё ещё там, хотя эта надежда и казалась мне невероятной. Мои быстрые шаги эхом отдавались в пустом доме, и они совпадали с биением моего сердца, которое учащалось по мере приближения к его комнате.
Я распахнула дверь и вошла в комнату Стивена. Она была пуста, как только возможно. Его старая мебель явно не использовалась с тех пор, как мы покинули этот дом. На всякий случай я проверила другие комнаты, включая свою, но все они были пусты. Я недолго задержалась в своей комнате, зная, что это вызовет у меня горько-сладкие воспоминания, к которым я не была готова в этот момент.
Следующей моей остановкой была комната развлечений Стивена внизу, но результат был тот же, и моя надежда обратилась в ничто. Я почти физически ощущала его присутствие, и это лишь усиливало мою боль. Я подошла к бильярдному столу и схватила шар-восьмерку, охваченная внезапным желанием запустить им во что-нибудь бьющееся, предпочтительно в бутылки с алкоголем Стивена, которые стояли нетронутыми на полках с напитками. Я крепко сжала шар в пальцах, мое дыхание участилось. Стивена нигде не было, и при таких темпах он мог исчезнуть навсегда.
Блядь.
Я бросилась на красный кожаный диван и подбросила мяч в воздух, стараясь дышать ровно. Напряжение нарастало, и я ударила кулаком по дивану, желая, чтобы он был не таким мягким, а гораздо более твёрдым, чтобы я почувствовала боль.
— Я серьёзно убью тебя, когда увижу, идиот, — сказала я хриплым голосом.
В моём сознании сформировался чёткий образ: Стивен был где-то на пути к новой дозе или в опасности, со сломанным носом и потерявший контроль над собой. Это рисовало только более ужасные сценарии, разрушая то немногое, что я могла контролировать.
Кто-то мог убить его. Полиция могла арестовать его. Его могли избить. Он мог лежать в луже собственной блевотины или крови. У него могла быть передозировка. Возможно, он уже был мёртв.
Мне нужно было двигаться.
Швырнув мяч в стену я выбежала из комнаты, чувствуя, как у меня перехватывает горло. Я прошла на кухню и достала из холодильника большую бутылку воды. Не утруждая себя поиском стакана, я просто откупорила бутылку и сделала глоток прямо из неё. Прохладный напиток обжёг моё горло, принеся небольшое облегчение. Как только я поставила бутылку на стол, входная дверь открылась, возвещая о возвращении моего отца. Через пару секунд он вошёл в кухню и, увидев меня, остановился, его глаза расширились от удивления.
— Мели? Что ты здесь делаешь? — Спросил он.
Я внимательно изучала его лицо, которое казалось свежим, как утренняя роса. С горечью я отметила, что развод не отразился на нём так сильно, как на маме. У него не было новых морщин и постоянных мешков под глазами. Нет, он был свободен делать всё, что пожелает, оставив всю ответственность на неё.