— Вот, дорогие друзья, настоящее воплощение того, что называют сердцеедом! Взгляните на эти огромные глаза, которые словно молят о еде. Посмотрите, как он набивает рот сеном, будто у него бездонный желудок. Обратите внимание на эти милые лапки, которые, кажется, готовы вырвать вам глаза, если вы хоть попытаетесь отобрать у него еду.
Элай наблюдал за мной с таким видом, будто я была живым примером человеческого безумия.
— Пиги совсем не агрессивен, — тихо заметил он.
Я опустилась на колени рядом с загоном.
— Он любит обниматься?
— Часто, и он не боится новых людей. Он довольно общительный. Если хочешь, можешь приласкать его.
— Тебе не нужно повторять мне дважды!
Я открыла маленькую дверцу загона и протянула руку кролику. Он стремительно бросился ко мне и остановился всего в нескольких дюймах, чтобы тщательно обнюхать и исследовать мою руку. Я с улыбкой провела ладонью по его пушистой головке, удивляясь, какая она шелковистая и мягкая на ощупь. Его голова начала ритмично трястись, сопровождаясь характерным клацаньем зубов.
— Что это? — Спросила я.
— Это означает, что ему нравятся твои объятия. Это называется "мурлыканье кролика", как и у кошек.
— Какой миленький. — Его нежное прикосновение растопило лед в моем сердце. Я нежно провела рукой по его спине, вверх и вниз. — Я и не знала, что у тебя есть кролик.
— Мейс нашел его на улице и принес домой, потому что знает, как я всегда любил этих пушистых созданий.
Я стиснула зубы. Похоже, Барби скоро станет лучшим братом в мире.
— Но почему ты не держишь его дома? — Спросила я, ожидая услышать, что Барби его ненавидит и при первой же возможности вышвырнет. Я уже была готова к схватке.
— У Мейса аллергия на шерсть Пиги.
— Ага! Я так и знала! Это из-за него я…
— Он настаивал, чтобы мы оставили Пиги дома ради меня, но папа не согласился, потому что его аллергия начала усиливаться, а назальный спрей не помогал. Поэтому Мейс построил для Пиги этот дом, убирает в нём и кормит. Он даже хочет, чтобы мы взяли ещё одного кролика, чтобы Пиги не был здесь один.
Я поджала губы. Забудьте о Брате года. Он становился Братом века. Чёрт бы его побрал.
— Ну, он просто идеален, не так ли? — Пробормотала я себе под нос, поглаживая Пиги по голове, и мой голос сочился сарказмом. — Маленький лучик солнца. Маленький цветок, колышущийся на ветру посреди пастбища. Немного… — Я почувствовала на себе пристальный взгляд Элая и повернулась, чтобы посмотреть на него. — Что?
Он покраснел и отвел взгляд.
— Э-э-э…
— Что?
Он вздохнул.
— Тебе нравится мой брат? — Спросил он.
У меня отвисла челюсть — не до пола, а до самого Китая.
— Подожди. Дай-ка я проверю, потому что я уверена, что ослышалась. Ты только что спросил, нравится ли мне твой брат? —
Он уставился на свои колени, и его румянец утроился. Мне не хватило духу выжать из него ответ. — Нет, — сказала я. — И это самое серьёзное" нет", которое когда-либо существовало. Что заставило тебя спросить о таком зверстве?
Он продолжал избегать моего взгляда.
— Я спросил, потому что иногда люди придираются к тем, кто им нравится.
— Поверь мне, приятель. Мне не нравится твой брат. И никогда не нравился. И никогда не будет.
Его улыбка погасла, и он снова уставился на свои колени.
— Это очень плохо.
Нахмурившись, я осторожно отодвинула Пиги и закрыла дверь.
— Почему?
— Потому что ему нужен кто-то, на кого он мог бы положиться. Он всегда все делает сам для меня, для папы… Все это время он делал все возможное, чтобы обеспечить нас. Но я действительно хочу, чтобы кто-то был рядом с ним. С тех пор как наша мама… — Он замолчал.
Я с интересом навострила уши. Я думала об их маме с тех пор, как Мавар сказала мне, что их родители развелись.
— С тех пор как ваша мама что?
Он уставился на Пиги, избегая моего взгляда.
— Ничего.
— Ты знаешь, что можешь рассказать мне все, мой генерал. Я никогда никому об этом не расскажу. — В тот момент, когда я произнесла эти слова, внутренний голос напомнил мне, что я обманываю. Элай был для меня ценнейшим источником информации, которую я могла бы использовать против Барби. Что может быть лучше, чем ударить по самому больному месту?
Однако, с другой стороны, любая информация о их матери касалась и Эли. Я не могла причинить боль Эли.