— Я искренне надеюсь, что вы не настолько глупы, чтобы делать это здесь, когда вокруг нас столько камер, — воскликнула я, остановившись позади них и стараясь, чтобы в моем голосе не было заметно дрожи.
Они повернулись и посмотрели на меня. Я указала рукой на камеры и сказала:
— Я понимаю, что вы хотите надрать ему задницу, поверьте мне, я сама жажду делать это каждый божий день. Но я предлагаю вам сделать это в другом месте, где вас не смогут поймать. Возможно, вы знаете такое место?
Они переглянулись, а затем снова посмотрели на меня, вероятно, задаваясь вопросом, действительно ли это так. Мои нервы затрепетали еще сильнее.
Я ухмыльнулась.
— Но если вы все же решите превратить его в сосиску, скажите мне, чтобы я могла сходить за попкорном и посмотреть.
Лысый нахмурился, глядя на меня.
— Кто ты, черт возьми, такая?
Я приветливо улыбнулась ему.
— Мэри Сью, приятно познакомиться.
Его ноздри раздулись, и я почувствовала, как перед глазами промелькнула вся моя жизнь. Я сжала руки в кулаки, ощущая, как адреналин и страх наполняют меня. Я была на пределе, готовая увернуться, если он замахнется на меня. Он смерил меня взглядом и открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем закрыл его. Решив, что я не стою того, чтобы тратить на меня время, он сжал челюсти и перевел хмурый взгляд на Мейсена.
— Считай, что это твоё последнее предупреждение. Ты же не хочешь, чтобы мы навредили тебе, — сказал он, взглянув на машину Мейсена. — Или твоей машине, — зловеще добавил он, отходя в сторону. Я почти вздохнула с облегчением. Почти.
— Пошли, — сказал Лысый своей стае послушных щенков. Он направился к черному внедорожнику, припаркованному неподалеку в противоположной стороне. Они сели в машину и уехали, стараясь произвести как можно больше шума и дыма, когда выезжали с парковки.
Я тихонько вздохнула, чувствуя слабость в ногах. Только сейчас мое сердцебиение начало приходить в норму.
Черт возьми, я действительно помогла Мейсену Брауну. Я вмешалась в то, что меня не касалось, и выступила против гангстеров. Это сделало меня идиоткой или это сделало меня дважды идиоткой?
Я повернулась и посмотрела на Мейсена. Он все еще стоял рядом со своей машиной, молча наблюдая за мной своими голубыми и проницательными глазами, словно видел меня насквозь. Мой желудок снова сделал одно из своих раздражающих сальто.
— Ты идиотка, что суешь свой нос в это дело, — его лицо было каменным. — Такое впечатление, что ты хочешь, чтобы они тебя изуродовали.
— Прямо сейчас я хочу изуродовать тебя, неблагодарный дебил, — сказала я, развернулась на каблуках и направилась к своей машине на другой стороне парковки.
Я не должна была удивляться его реакции, ведь я и не думала, что он вообще способен испытывать благодарность. К тому же, я была с ним согласна — я действительно была не самым умным человеком.
Я открыла рюкзак и потянулась за ключами.
— Сатана! — Крикнул он. Я нахмурилась и посмотрела на него через плечо. — Спасибо!
Мои челюсти буквально отвисли. Я никогда не ожидала услышать от него такие слова. Его лицо исказила гримаса, словно это было одно из самых сложных дел, с которыми ему приходилось сталкиваться, и он был совсем не в восторге от ситуации.
Это почему-то очень обрадовало меня.
Давайте усложним ему задачу.
Вместо того чтобы принять его благодарность, я просто села в свою машину и уехала, полностью игнорируя его присутствие.
Мы с Эли договорились, что он зайдёт ко мне в среду, чтобы разнообразить наши встречи. Я должна была вести их микроавтобус, но Мейсен настоял на том, чтобы сесть за руль сам, так как после школы у него было свободное время. Как будто он боялся, что я съеду на минивэне с ближайшего холма, и совсем не доверял мне своего брата.
Когда они приехали, Эли прислал мне сообщение, и я, оставив «Хоббита» на диване, отправилась их встречать. Когда я вышла, Мейсен стоял ко мне спиной, вытаскивая инвалидное кресло Эли из микроавтобуса. Я окинула взглядом его фигуру, одетую в потертые джинсы и белую рубашку, которая подчёркивала рельефные мышцы спины, и что-то сжалось у меня внутри.
Я отвела взгляд, осознав, что на самом деле пялюсь. Фууу, фууу, фууу. Там не на что было пялиться. Абсолютно не на что.