Она напевала себе под нос какую-то противную песню, что по обычной привычке привязалась к ней во время посиделок и теперь следовала за ней повсюду, застревая в мозгу навязчивой идеей. Именно поэтому она практически не обратила внимание на тень, что выскользнула сбоку из прохода в очередное скопления гаражей.
Руку пронзила боль, когда на ней сжался жилистый капкан. Марина попыталась вскрикнуть, но тут же получила удар по голове, а затем чья-то пахнущая немытым телом ладонь заткнула ей рот. Девушка упала на спину. Понимание происходящего пришло чуть позже. С неё начали стаскивать узкие джинсы, перевернув лицом к земле, при этом не оставляя возможности закричать. Шанс был упущен… Ей хотелось закричать, что она больна ВИЧ или ещё чем-то страшным, но рот был зажат. Она почувствовала, как холодный сентябрьский воздух коснулся оголившегося тела. И тут же ощутила грубую фактуру чужой одежды и… Она отказалась сдаваться.
Нападавший чувствовал эйфорию. Его боялись! Ему сопротивлялись! Он глотал её страх и готовился забрать свою дань. Но внезапно девушка, казалось бы скованная по рукам и ногам, ужом вывернулась на спину, с сильным хрустом укусила ладонь, вызвав сдавленный крик боли и ликования. Он занес руку для удара, чтобы заткнуть её, заставить захлебывать своей же кровью.
Это был небольшой складной ножик. Оранжевая веселенькая рукоятка, блестящее лезвие, которое благодаря небольшому шпеньку можно открыть большим пальцем правой руки, клинок, формой напоминающий асимметричный листок. Подарок. Странного и смешного сокурсника. «Ножи — дарят. Это самый честный подарок. Так пусть этот всегда будет держать твой журналистский карандаш остро заточенным!» Марина даже не осознала, как из кармана спущенных джинс он оказался у неё в руке. Едва слышный щелчок замка прогремел спасательным выстрелом. Девушка видела шею со вспученными венами. Сонная артерия пульсировала в такт ударам сердца нападавшего. Один удар и она будет спасена. Время превратилось в мёд, обволакивая всё вокруг. Ощущение чужих грубых прикосновений, страх быть изнасилованной и убитой, страх стать убийцей, ужас от происходящего. Меня убивают… Но я — не убийца! Мысль направила удар куда-то за спину насильнику. Он замер. Рука в неудобном положении постаралась вынуть нож. Но тот словно увяз. Тогда Марина немного довернула его в сторону. Раздался вопль ужаса. Нападавший вскочил, словно подстреленный зверь. В проулке мелькнула тень прохожего.
— Помогите! — Наконец пришла в себя девушка и закричала не своим голосом.
Он бросил на неё взгляд полный ненависти. Его глаза… Глаза были полны жизни и в них горел странный огонь. Казалось он раздевает своим взглядом, вожделеет, оскверняет…
Земля, на которой лежала Марина внезапно разверзлась и проглотила её в бездну, обрушив с многокилометровой высоты на мокрую от пота кровать. Сердце билось комом в горле, не позволяя сделать полноценный вдох. В глазах гуляли красные круги, расписывая потолок странными узорами. На прикроватной тумбочке лежал ярким пятном ножик с оранжевой рукояткой. За окном проехал одинокий автомобиль…
*****
— Сесть за руль? — Андрей улыбнулся и принял Марину в теплые объятия.
— Да. Умираю от усталости.
— Ещё бы. — Он пикнул брелком и открыл девушке пассажирскую дверь её же автомобиля. — Ты уже часа два как должна быть дома.
— Пришлось задержаться — никак не могла статью про мусорный комбинат сдать. Но вроде приняли и хорошо.
— Выглядишь вымотанной. Такой сложный материал? — Машина заурчала и начала выруливать со стоянки редакции.
— Нет. Плохо сплю. Почти неделю…
— Что случилось?
— Давай дома.
Мужчина замолк изредка поглядывая на спутницу, которая спустя несколько минут тишины заснула. Впрочем сон был тревожным и вскоре она вздрогнула и проснулась, выдавленная из мира грез очередным кошмаром.
В квартире было не прибрано и, казалось, бессонница и усталость хозяйки передалась помещению. Всё выглядело каким-то взъерошенным.
— Андрюх, только у меня бардак.
— Да хватит тебе! Выпить хочешь?
— Хочу. Горячий чай с медом.
— Пять минут. Устраивайся пока.
На кухне сноровисто загремела посуда, зашумела вода, зашипел чайник. Марина прошла в спальню и рухнула на мятую постель. Усилием воли заставила снять с себя всю одежду и уже голая включила музыку. Из колонок донеслась спокойная мелодия, наполненная звуками флейты, скрипки и женского голоса. Только так ей удавалось отвоевывать нескольких минут спокойного сна.