Он не знал, как будет рассказывать жене о том, что у него теперь нет работы. И где брать деньги отцу на операцию. Конечно же теперь он не мог воспользоваться щедрым предложением бывшей начальницы. Он просто не смог бы вернуть долг. По крайней мере, не так, как это предполагалось сделать. Теперь нужно было искать новую работу и деньги на операцию. И то, и другое не терпело отлагательств. Одного обстоятельства Максим однако не учёл совсем.
— Ой, Макс! А ты чего так рано? — Рита встретила мужа в коротких шортах и его собственной затертой до дыр футболке. — А это хорошо, что ты пришёл так рано. Я что придумала!
Рита схватила мужа за руку и потянула в квартиру. Максим едва успел захлопнуть входную дверь.
— Смотри, — Рита затянула мужа в комнату, которая в их доме носила торжественное название «кабинет». — Вот здесь поставим кроватку, тут пеленальный столик, тут в углу кресло-качалку. Стены покрасим в зеленый цвет: он и для мальчика, и для девочки подходит. И шторы. Шторы обязательно надо купить. И коляску. Тоже зеленую хочу. Да, Макс? Зеленое — это клёво.
— Рит. Рита, погоди, — Максим едва удержался на ногах, когда его снова схватили за рукав и потащили на этот раз в кухню.
— Да, погоди ты с «погоди». Вот смотри, — Рита отодвинула стул от стола. — Здесь поставим детский стульчик. Я такой чудный нашла: там сначала малыш может лежать, а когда научится сидеть — и сидеть. И ты не представляешь — он тоже зеленый!
Рита залилась смехом.
— Да погоди же ты! — Максим почти спотыкался, едва успевая за женой, которая тянула его в ванную.
— Да ну тебя! — отмахнулась Рита. — Вот тут надо ванночку поставить. Малышей надо часто мыть. Или не часто, я еще не разобралась, но в любом случае, ванночка нам нужна. Я нашла такую чудесную, она ставится поверх обычной ванны и не занимает места в комнате. Классно, правда? А еще…
— Рита! — резко отрезал Максим. — Да послушай же ты хоть секунду.
Наконец-то осознав, что он хочет сказать что-то важное, Рита замолчала и перестала припрыгивать на месте.
— Рит, солнышко… Тут такое дело. Ты всё здорово спланировала, но… Понимаешь… Меня уволили.
— Как? Почему? — Рита непонимающе уставилась на мужа, как будто он только что сказал какую-то нелепицу.
— Так получилось. Рит, не волнуйся, я найду новую работу. Только… Ну, понимаешь, не сразу получится всё купить. Придется немного подождать.
Рита тут же скисла. Всё утро она шерстила интернет, выискивала всё самое-самое лучшее, самое новое, перечитала огромное количество статей про вредное и полезное для малышей, даже успела подобрать всё по цвету и по размеру.
— И… деньги на операцию придётся снова искать, — виновато добавил Максим.
— Понятно, — вздохнула Рита.
— Рит, ну ребенку всё равно, какого цвета у нас обои и занимает его ванночка место или нет.
— Да знаю я, — уже совсем без настроения ответила Рита. — Я просто… Ну ты же знаешь.
— Знаю, — Максим обнял жену и вздохнул. Ему стало неимоверно жаль, что он не может исполнить её желаний и планов.
Шаг одиннадцатый: непредвиденный
Максим функционировал. Именно так: не жил, не существовал — функционировал.
Он просыпался по утрам с мыслью о том, что сам всё испортил. И до этого он винил себя в том, что происходит в его жизни, а после разговора с Валентиной — еще пуще прежнего.
Конечно, он любил Риту. По своему. Теперь он уже точно знал, что любил её не так, как мог бы. Закрывая глаза, он видел перед собой Валентину…
Через две недели нашел новую работу… Не по специальности, и вообще далёкую от его представлений об идеальности. Но это было и не важно. Сейчас у него были совсем другие приоритеты: Рита каждый день рассматривала каталоги и журналы с модными вещами для новорожденных, да и денег на операцию всё еще не было. И если с первым можно было еще что-то сделать, то второе не могло ждать.
Машину Максиму пришлось продать. Сам факт его не печалил, но теперь он гораздо больше времени тратил на дорогу на работу и обратно. По вечерам он чувствовал себя выжатым лимоном, который для полноты ощущений вдобавок провернули через мясорубку. Ему всё время хотелось спать, что было неудивительным: в лучшие дни на сон оставалось часа четыре, и это если ему удавалось уснуть, откинув в сторону угрызения совести и все те мысли, которые захватили его в свой темный плен.
Он сожалел, что не открыл жене правды. Месяца два… может быть три назад… Сейчас было поздно.