Телефон тоже молчал. Максим не хотел звонить, хотел встретиться лично, но теперь у него не было выбора. Но и это, как оказалось, не спасло. «Набранный вами номер не существует» и на третий раз произнёс электронный голос, и Максим наконец-то отложил телефон на пассажирское сидение… Валентина, похоже, сделала всё, чтобы исчезнуть из его жизни на самом деле. Он точно знал, что она была противницей социальных сетей, но на всякий случай проверил интернет: поисковик выдавал лишь ссылки на новости о разорении агенства — больше ничего.
Когда начало темнеть, Максим наконец-то взял себя в руки… На телефоне было два десятка пропущенных звонков: несколько от Риты, но большая часть от диспечера — он уже давно должен был передать машину другому водителю.
Дома его ждала жена… Так он думал. Но в тот день Риты не было дома. Максим автоматически проверил телефон, но сообщений не было. Записки он тоже не нашёл. Это было не похоже на Риту… Он набрал телефон Галины: почему-то он был уверен, что Рита там, но Галя сообщила, что его жена уже давно уехала домой.
Только спустя больше часа ему удалось дозвониться до Риты.
— Макс, я звонила тебе раз сто!
— Три, — автоматически поправил её Максим.
— Сто! Макс! Я уехала к маме, мне вдруг захотелось. Не сердись.
Голос Риты звучал непривычно серьезно. И устало. Максиму стало неимоверно стыдно перед женой… Он даже не мог сказать за что именно. Уже даже не за то, что имел слабость согласиться на аферу, и даже не за то, что позволил себе влюбиться. Последние пару месяцев он делал всё возможное, чтобы дистанцировать себя от происходящего. Произошедшего. Так, что совсем запутался, забылся, перестал жить настоящим, перестал уделять жене внимания. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз готовил ей завтрак…
Пролежав всю ночь без сна, Максим твердо решил, что пора всё менять. Он наделал ошибок. Эти ошибки стоили ему слишком много, и теперь еще долго придётся собирать и себя, и своё сердце по кусочкам в единое целое, склеивать, вычеркивая из памяти светлые вспышки воспоминаний. Но теперь всё было решено окончательно. Он даже не отдавал себе отчёта, что до этого дня каждый его вздох был из прошлого. Теперь пришло время думать о будущем.
С утра он поднялся с кровати в хорошем настроении, вышел впервые за последние месяцы на пробежку, принял душ… По дороге к родителям Риты купил огромный букет и любимые конфеты жены — мармеладные. Всё встало на свои места: теперь он, Максим, точно знал, как надо действовать, что делать и на чём сосредоточиться. Да, он делал ошибки, если можно ошибкой назвать любовь. Но теперь он ставил на прошлом жирную точку. Так ему казалось…
— Максим? — дверь открыла мама Риты: она была в верхней одежде.
— Добрый день…
— Максим, не разувайся, — перебила его тёща. — Нам надо ехать. Рита в больнице.
— Что? Что случилось?
Максим почувствовал, как в горле пересохло и стало тяжело дышать.
— Пойдём, я тебе в машине расскажу…
В машине Максим первым делом задал сотню вопросов: что случилось, когда, как, что с Ритой, и с ребенком…
— Максим… Рите стало плохо, мы отвезли её к врачу и её перенаправили в больницу…
Даже сидя на заднем сидении и не видя лица, Максим чувствовал, что тёща скрывает что-то от него, не договаривает. Что-то очень важное, страшное… Он боялся услышать правду, и всё же хотел узнать её немедленно — ожидание было хуже всего, что он мог услышать.
— Ты всё узнаешь, — отрезала теща. — Рита всё расскажет тебе сама.
Больше Максим вопросов не задавал. Он знал, что с тёщей спорить не стоило. Хоть у них и были вполне нормальные отношения, Максим её сторонился, даже опасался. Было в ней что-то такое, что заставляло молчать в её присутствии и не спорить. Даже тесть, будучи человеком солидным, имеющим в своём подчинении сотни людей, дома вел себя тише воды, ниже травы.
Только в больнице Максим снова заговорил: на этот раз с врачом…
Врач, пожилая женщина с хмурым лицом и глубокими морщинами, встретила Максима, холодно указав на стул.
— Присаживайтесь, молодой человек. Я вам тут немного написала, что делать с женой, как медикаменты принимать…
— Вы мне сначала скажите, что случилось, мне никто ничего не говорит, — Максим тяжело опустился на предложенный стул и выдохнул.
Врач подняла взгляд на Максима, глядя поверх очков: — Обычная гипотемия. Так случается, если пациент перестаёт принимать лекарства. Этого совершенно никак нельзя было делать.
— Погодите! Какая гипо. Что? — Максим потёр лоб. — Я ничего не понимаю. Как Рита? Что с ребёнком?