— Дяденьки, а дайте чего-нибудь похавать!
Звонкий голос подростка был неожиданным, как нож в спине. Еще никто ничего не понял, а котелок Александра уже лежал на траве, а сам он тоже лежал. Но совсем в другом месте и с винтовкой в руках, выцеливая врага.
— Ух ты, здорово! — Второй голос прорезался рядом с первым. — А вы партизаны?
Раздражители лесного спокойствия торчали на краю полянки, не прячась более, и явно не испытывая страха перед наведенным на них оружием. Им в голову не приходило, что взрослые могут пальнуть по ним просто на всякий случай или от страха. А еще от ненависти ко всему живому. А еще просто потому, что в их руках оружие, а у пацанов его нет. Короче, нестреляные пятнадцатилетние пацаны, безголовые и голодные.
— Кто такие, сколько вас? — Голосом Парамонова можно было морозить реку для организации переправы тяжелой техники.
— Двое нас! Мы Генка и Мишка. Из лагеря мы.
— Что-то не верится, молоды вы больно для лагерей.
Недоверие было общим. Александр сразу отмел лагеря для военнопленных — подростков туда явно не определили бы даже фашисты. А у селюков сработал другой стереотип, но и по их мнению для трудовых лагерей пацана летами не вышли, максимум — колония для несовершеннолетних.
— И ничего не молоды, наоборот, даже старые. Мы в первом отряде были, вот! Нас в пионерлагерь по знакомству взяли.
— Вон оно чего! Так вы из пионерского лагеря сбегли! А мы никак в толк не возьмём. — Алексей выразил всеобщее чувство облегчения.
— Так понято, из пионерского! — Василь сделал вид, что ему опять всё понятно.
— Дяденьки, а вы что подумали? Какой еще может быть лагерь? Не комсомольский же. — Святая простота, как Советский Союз ухитрялся выращивать таких наивных юношей в том навозе, который кругом раскидан? Во всяком случае Парамонов этого не понимал.
— Закончили болтать. Давно скитаетесь? Что с лагерем стало?
Пацаны повелись на суровый голос такого же неказистого мужика, как те двое. Хотя насчет неказистости, это они зря. Хоть и одетый в замызганную старую одежу, он возвышался как памятник Ленину на городской площади над всеми. Не столько ростом, сколько уверенностью. Ну и ростом, и плечами. И вообще, у него даже штаны с сапогами солдатские, а еще винтовка в руках. Один из троих с первой же секунды кинулся за оружием первым делом. Так только кадровые командиры делают, и то не все, небось. А только повоевавшие. В пустых головах двух подростков уже сложилось два и два, а потом родилась суровая романтическая история славного боевого пути того дядьки.
Парамонов всего этого не знал, у него в голове крутилось иное: пацанов кормить надо, пристраивать куда-то. А куда? Судя по тому, что он знал про эти времена и видел вокруг, нет сейчас такого места, где им было бы безопасно. А еще он вспомнил свои шутливые комментарии в кругу семьи после просмотра исторических фильмов. Когда сын спрашивал его, что было потом с героями, Александр непременно отвечал: «А потом все они умерли». И пояснял, мол дело-то давно было, все давно умерли от старости, даже кости сгнили. Он с детства в детях воспитывал понимание прозы жизни — все умрут, это нормально. Для охотника это вообще естественно, принимать ход вещей философски. Сегодня ты встретил косулю, завтра ты её скушал. А когда-нибудь потом тебя самого скушают червячки, если не сожгут в крематории. Он не переживал ни по поводу червячков, ни относительно печи крематория.
Так что Парамонов еще раз выдохнул и скомандовал:
— Василь, детей сведи на ручей, отмой. Алексей, готовь кашку, но жидкую. Хрен знает, сколько они голодают. Чтоб потом животами маяться не начали.
— Мы не дети!
— А можно сначала порубать, а мыться потом?
— Вот что, недети, здесь у нас не лагерь, здесь никакой дисциплины нет. Так что как сказал, так и будет. А то вон лес, в лесу бес. С нами не хотите, к нему идите.
Эта присказка старого охотника непонятно как всплыла в голове и пришлась очень ко времени. У того дедка много было прибауток да побасёнок, буквально на любой случай жизни. Смешнее всего выходило, когда после каждой трапезы в лесу, он приговаривал: «Поели, попил и, по…ли и спать легли!» Хотя ни половых развлечений, ни сна после еды не предполагалось. Собирали монатки и шли дальше.
Хорошо, когда можно не самому что-то делать, а поручать товарищам. Особенно, когда команды выполняются без споров, так думал Парамонов. С тем же были согласны Алексей с Василием, они уже давно для себя решили, что им проще брать на себя хозяйственные вопросы, пока этот москвич занимается организационными и боевыми. Всех всё устраивает. Целый день уже прожили совместно и до сих пор живы. Да еще и горячего поесть получилось. Это ли не славно! Обременение в виде винтовок за плечами было той ложкой дегтя в горшке каши, которая не мешала кашу глотать. Столичный человек, явно с пониманием происходящего кругом, если говорит ходить всегда с винтарем, даже до ветру — будут ходить. А вот еще, если этот москвич велит копать яму под нужник, тогда точно краском или белый офицер. И плевать, что молодоват для такого, мог же он притвориться или замаскироваться под тридцатилетнего? Мог. А самому уже сорок и вполне успел повоевать за белых. С оружием как обращается, так и красноармеец не смог бы.