— Чего застыл, москвич? Спужалси? Не боись, эти за нами гоняться не будут, они нас не видят, высоко.
— Да если бы и увидели, — отозвался Лексей, — бомбардировщики это. У них свои цели там.
— Где там?
— А куда летят, там и цели, — философски изрек Лексей. Или всё-таки Алексей. — И давайте-ка в кусты спрячемся, кажись кто-то едет снова.
— А покойник? Что, оставим?
— Чего ему сделается, небось не убежит!
— Стопэ, мужики! Раз такое дело, пройдемте-ка вперед, чтоб по следам не было видно, что мы от тела в кусты навострились.
— Дело говоришь. Охотник? Побежали вперед, вон дотудова! — И Алексей припустил по дороге до следующих больших кустов.
Глупость, детсад какой-то, но Парамонов включился в эту игру больших дяденек. И вообще, если они сами убили того несчастного и бросили винтовку в кусты, то это должны быть ближние кусты, а они побежали дальше. И явно из них троих ножик только у Александра, так что ничего ему два шизика не сделают, если спину не подставлять.
Лежат три взрослых человека как дураки в кустах, смотрят на дорогу. Пыли мало, значит дождит тут не такая большая редкость, подумал Парамонов, не расставшись с этой привычкой — думать об отвлеченном. А вот и следующие люди. Следующая группа, увиденная им, тоже не отличалась адекватностью поведения. Во-первых, они ехали на лошади, то есть в телеге. А всё, этого достаточно, чтоб по классификатору Парамонова быть вычеркнутым из числа нормальных. Тем более, эти трое (почему тут все по трое появляются?) были одеты в реконструкторские шмотки. Не в доспехи, а под фашистов косили товарищи, причем весьма убедительно.
То есть Парамонов не был экспертом, даже дилетантом не был в немецкой форме и прочих аксессуарах вермахта. Среди его товарищей и коллег были всякие, кое-кто даже фотками хвалился со всяких фестивалей и реконструкций. Так вот, Александр давно научился чувствовать как-то подсознательно и для себя необъяснимо, насколько та или иная деталь соответсвует общему стилю костюма. К примеру, взять его сейчашние шмотки — всё в кассу на период с сороковых по шестидесятые годы, только фуфайка не в тему. А у двух чудиков вся одежа аутентична. И вон у тех зольдатов тоже. И рожи такие противные, прямо на генетическом уровне. Хуже только язык их услышать. И цвет формы, это их фельдграу, «серый лесной» с души воротит.
Как накаркал Александр, реконструкторы начали лопотать тоже аутентично, на немецком языке. Все эти «их», «хальт», «форверст» легко вычленялись русским ухом, взращенным на играх в войнушку. Лошадь отреагировала на команду так, словно она знает немецкий язык лучше Парамонова и встала, не доезжая до мертвеца метров тридцать. Один из пассажиров поднял винтовку, приложился и выстрелил в ежащее на дороге тело. Звук был настоящий, за это Александр мог поручиться. Раньше он не смог бы на слух отличить выстрел из «Мосинки» от выстрела из «Маузера», просто у его знакомых ни у кого не было «Маузеров». А вот теперь услышал и ощутил — есть отличие. А почему он решил, что это именно «Маузер»? Так мушка характерная, много раз виденная, даже с такого расстояния словно кричала — это не Мосинка! А если не винтовка Мосина, то что еще? Тем более, в руках этих как бы «немцев».
Как бы немец удовлетворился результатом выстрела в тело, телега поехала дальше. То есть ближе, теперь она была ближе к кустам, в которых лежали участники странного приключения или галлюцинации. Поравнявшись с трупом, солдаты, не слезая с телеги оглядели дорогу, а может и следы на ней, успокоились окончательно и продолжили движение. Тот, который стрелял, даже отложил винтовку. Парамонов сотоварищи даже дышать перестали, никому не хотелось, чтоб по их кустам начали стрелять эти резкие реконструкторы. Какие-то они слишком настоящие, заключил для себя наш герой, когда телега попылила мимо них. Ему такие не нравятся. И самолеты, кстати, тоже.
Грибы! Спасительная мысль про грибы-галлюциногены озарила его невеселое существование, а потом также быстро погасла. Если глюки такие качественные, яркие и длительные, то каковы шансы, что его откачают на той полянке? Когда найдут, если найдут. Если будут искать. Нет уж, гипотеза с отравлением грибами на пустой желудок в непролазном лесу слишком печальная. Лучше уж пусть он попал в прошлое. Да? А есть из чего выбрать еще? Огласите весь список, пожалуйста! Третью гипотезу он настрадал сам прямо в кустах: лес захватили сбрендившие германофилы-реконструкторы, перешедшие белорусскую границу в оружием, на немецких лошадях и с применением авиации. Уже договаривая себе эту версию, Парамонов чувствовал — нерабочая. Телега, самолеты — где их взять? Опять же местные слишком уверенно подыгрывают. Сколько им заплатили, из какого театра привезли? Какую сверхидею заставил реализовывать режиссер?