— Ого, москвич, да ты богатый на курево.
— Хорош обзываться, Александр я, говорил уже. А у вас что, курева нету.
— Нету, — со вздохом просипел Алексей, явно тяготящийся этой бедой.
— Ну и хорошо. Забирайте, это последние. Сейчас выкурите, и начнется у нас полезная для здоровья жизнь.
— А ты? Сам не будешь что ли?
— Война идет. Курево сейчас только помехой станет. Считайте, я уже бросил. А вы после меня.
Подобревшие лица, долгие затяжки голодных до никотина организмов, кстати, пальцы у обоих не желтые, значит не такие уж они запойные куряки. Голову на плаху за затяжку не положат.
— Добры тытун, заграуничны! Дзякую. — Сбился на белорусский язык Василь.
— Ага, и бумага тонкая какая. Откуда богатство, Александр?
— Так из Москвы, говорил уже. Было и нет. Больше не покурим.
— А пошукай еще по карманам, а?
Несколько табачных крошек не спасли отца русской демократии, зато нашлось три замусоленные спички. Тоже богатство, Василь с разрешения Александра присовокупил их в свой коробок. А зажигалку он не стал светить, мало ли. А то богатство затмит разум, убьют за американскую вещицу. Шутка.
— Вот что, товарищи мои, а скажите-ка, кто из вас служил? Никто? Понятно, охотой промышляли?
— Я немного, пока ружьё не реквизировали, — отозвался Лексей.
— У вас леса знатные, небось не только по зайцу ходил, так ведь?
— Ну да, немного браконьерничал. А как иначе бывает?
— Да ладно, не тушуйся, не на собрании. А порося заколоть оба сможете небось? Или звали кого?
— Да зачем звать, нешто порося забить наука сложная! — Василий аж дернулся от такой глупости — чужого звать своего порося колоть. — Тока у нас принято ему горло резать. Чтоб крови в грудине не натекало. А ты к чему ведешь, москвич? Ой, Лександр, прости. Да, что пытаешь про охоту, про свиней?
— Мне знать надо, сможешь ты, к примеру, немцу в грудь нож воткнуть? А вишь, тебе сподручнее ему горло перерезать. Буду иметь в виду. А вот Алексей, там другой коленкор, он может солдата вражеского скрасть в лесу, ежели тот один будет.
— Это как это? Ты хочешь, чтоб мы с ножами на вражескую армию набросились? На пушки и пулеметы? Сдурел, москвич?
— Александр я. А бросаться на всю армию не надо. Немец он тоже человек. До ветру, скажем, они не повзводно же ходят. Хотя нет, эти как раз могут идти в нужник повзводно и ссать в указанном направлении пошереножно. Но не все, не всегда, не везде. Сами видели — втроём на телеге ехали. И нас трое.
— Ага, тока они с винтарями, а у нас един твой ножик на троих. Идти надо отсюда. Говори, раз такой умный, в какую сторону идти! До наших тикать надо. — Алексей уже даже встал, подтянулся, хоть сейчас готов валить до Красной армии.
— Хорошо бы. Только тут какое дело. Немцев видел?
— Ну.
— Баранки гну. Похожи они на разведку или передовой отряд, какой попреж всей армии идет в атаку?
— Да нет. Просто ехали по делам каким-то.
— Вот именно. Я вам так скажу, в тылу мы уже. В немецком тылу. И со всех сторон немцы. А промеж них как изюм в кутье окруженцы, бегунцы и дезертиры. До каких предпочитаешь податься? А, еще местные и эвакуированные.
— Выковыренные каким боком тут? — Василь не справился со сложным словом.
— Это кто убегал от фашиста, да не убежал, застрял в пути. Самые несчастные и бесполезные люди сейчас. Никому не нужны, никого не знают, ничего не умеют.
— Точно! А еще среди них полно евреев и жен ответственных работников. Местным им помогать без надобности, лишние рты, а робить не могут. — Что значит крестьяне, всё у них рассчитывается через пользу. Уважаю.
— Короче, предлагаю запастись провиантом, фуражом и оружием. Фураж отставить, у нас тягла нет.
— Умный ты. Где всё это собирать думаешь? Аль пограбить деревню нас подбиваешь? Часом ты не из урок?
— Умный я. Предлагаю идти вдоль дорог, искать места боестолкновений между немцами и нашими. Там могут оставаться брошенные сидора, оружие и прочее потребное нам. А то и машину найдем какую.
— Машина нам зачем?
— Машина — это груз. Ну и бензин. Да мало ли чего найти можно.