о взгляда косого в её сторону, который каждый неотёсанный неженатый парень на неё бросал. Интересно им, какая она: учёная, драться умеет. Какая она жена будет? - Кукиш вам. На постном масле всем, - беззвучно проговорила девица сухими губами. – Не вернусь. Никогда. Нет. Не вернётся. Умаслит Дракона, упросит, чтобы в город заморский отнёс. Там-то уж не заставляют девушек замуж идти. Там можно книги читать или сказки рассказывать за подаяние – на то и жить станет! Решено! Не вернётся. На губах расцвела улыбка. Настоящая. Счастливая. Впервые за эти горькие дни. Рада почувствовала, как сильно уморилась, и камни под спиной показались пуховой периной. Только не долго ей было отпущено нежиться во сне. Сквозь дремоту туманную донёсся до ушей звук. Скрип да скрежет сплошной, а потом – глухой удар. Снова: скрип, скрежет. Удар. И дыхание порывистое… Не открывая глаз, вся девица опять превратилась в слух. Послушала-послушала, а потом чуть не подскочила в ужасе: проснулся Дракон проклятущий! Пришёл в себя! Открыла глаза, выглянула из-за камня. Через дыру в стене увидела: день настал, и прилива нет, что по утрам у утёсов нежится. Лодку не стащить со скал! Не уплыть, не сбежать! А Дракон тем временем и вправду глаза открыл, да встать пытался. Только слаб был ещё, но признаваться сам себе не хотел. Поднимался на локтях, о них опереться старался и падал, обессиленный, на пол с глухим ударом. Рада аж зажмурилась: того гляди головой еще раз шибанётся и помрёт. Пропадай тогда зря её старания! - Мегера! Жаба мерзостная! – кого он честил, процеживая брань сквозь плотно сжатые зубы, девица и без помощников догадалась бы. Покривила губы: вот она, благодарность Драконова! Поглядела на него Рада и поняла, что чудище слабое ещё. Не то, что угнаться за ней – подняться не сможет. И тогда без страха она заговорила, выглядывая из-за камней: - Плохо тебе, крыса летучая?! – девичий звонкий голос эхом запрыгал от стены к стене, взвился под своды пещеры и исчез в одной из дыр, выпорхнув в ясное небо. Дракон замер, прислушиваясь, но, будучи слабым от ран, не мог разобрать, откуда же голос доносится. Поняв, как жалок и беспомощен, он обозлился: - Найду тебя, вошь лупоглазая, все кости до последней переломаю! Зуб даю! - Ой да на что мне твой зуб: доброго слова не стоит. Ты сначала на ножки встань, гадина проклятущая! – не сдержавшись, девица расхохоталась. А он всем телом напрягся, силился подняться, но ничего сделать не мог: раз за разом падал, пуще прежнего слабея. - Ты где есть? Выходи. - Зачем? Мне и так тебя видно. Гляжу-у….Налюбоваться не могу. НА ЖЕНИХА! - Да и ты хороша Невеста…Увидел тебя – чуть со страху не околел… - Кто б мычал! – снова обидно ей стало, что считают её некрасивой. Рада и сама знает, что «крива». И не надо ей без конца напоминать: не в беспамятстве чай! - Из тебя тот ещё Жених. Я думала, женихи пригожие да молодые, добрые, ласковые! А тут седой, ещё и лохматый! Да и стар ты, чтоб жениться! Куда тебе… - девица не договорила, вновь потянувшись к подолу сорочки и прикрывая колени, на которых уже были фиолетовые синяки. - Ой, и на что взял-то я тебя? Теперь бед не оберусь… - простонал Дракон, приложив руку ко лбу. Повязка на ранах была уже сухая. Значит, у него поднимался жар. Раны не проходили и всё ещё грозили чудищу могилой, а Раде – безвременным заточением в его замке. Он молчал, и она умолкла, разглядывая его из своего укрытия. В их поселении никто не ходил таким «раздетым». Даже лето – и то было суровое: все надевали по нескольку одежд на себя, а зимой – так вовсе задубеешь, коли в мех не завернёшься, как в кокон. В диковинку было Раде, что Дракон почти голый по острову разгуливает: только вокруг бёдер ткань тёмная была намотана. - И на том благодарствую… - пробурчала девица, разглядывая его широкие плечи и мерно вздымавшуюся грудь. Щёки начало покалывать, и она испугалась, как бы не захворать, лёжа на холодных камнях. Но чудно: лишь щёки колет и нигде больше… На всякий случай Рада решила пробраться к ключу, чтобы на себя взглянуть. Привстала и ногой случайно опрокинула несколько камешков, которые покатились по полу, перестукиваясь и возвещая о том, где она была всё это время. На мгновение пещера смолкла, словно весь скалистый остров ждал, что дальше будет. - Спряталась она...Девка бестолковая, - процедил Дракон, даже головы не повернув в сторону Рады. Та оскорбилась и встала. Вышла к нему… - Ты в ноги должен мне кинуться, за то, что я тебя выхаживала! Помер бы тут на холодной каменюге! - А не из-за тебя ль я тут лежу сейчас?! - Ах ты, червяк чешуйчатый! Как тебе не совестно?! Ты ж меня бы сжёг всю! Испепелил бы – не пожалел! Вон, косу мне всю попортил! – в несколько больших шагов девица подошла к лежащему и повернулась спиной, показывая обожжённые волосы. - Не коса – хвост крысиный, - Дракон презрительно фыркнул, слегка отвернув голову в сторону. Рада вновь заглянула в его лицо, уже не отмеченное печатью ярости или беспамятства. Обычный себе человек: как все мужики в их поселении, даже борода такая же, с проседью. А глаза – чёрные-чёрные, из-под длинных ресниц смотрят, всю душу словно одним взглядом выжигая… - Пожалела я тебя, да видно зря. Ты бы меня не пожалел, - он не ответил, по-прежнему глядя куда-то в сторону. Девица продолжила: - Я вот траву для исцеления твоих ран нашла, повязки из сорочки своей же вырывала, а ты? Как тебе не совестно?! – она повысила голос, а Дракон и ухом не повёл. Эх, был бы он сейчас в силах – на месте бы сжёг, лишь бы замолчала. И так голова гудит, рука болит, так тут ещё эта напасть…Долговязая бестолочь! Надо ж было недооценить…и кого недооценил?! Девчонку! Невесту! Которую сам же и выбрал по дурости! Позор! Хорошо, что Предки не дожили, иначе сами бы в грозу на молнию полетели, лишь бы этого не видеть! Как он лежит теперь, тряпками обмотанный и в потолок смотрит. Принёс девчонку в комнату, и в последний момент она с алтаря удрала! Да ещё и его взгрела! Теперь – лечит…