Ковбойкин поднёс бинокль к глазам, озадаченно глянул на Стаса и покачал головой:
— Бредишь, что ли?
— Да посмотри ты внимательно. Пошли по лесу обойдём, чтобы с лица видеть.
Быстро проскочив между деревьями, Визгликов и Ковбойкин оббежали огород и расположились так, чтобы было видно переднюю часть туловища. Ковбойкин снова посмотрел в бинокль, медленно оторвал его от глаз и молча передал Стасу.
На кресте из толстых брёвен и правда висел человек, судя по фотографии, это был Лавр, и на груди у него красовалась табличка, написанная веществом, похожим на кровь, но самое страшное было не это. Самое страшное было в словах, неаккуратно выведенных на картонке: «Она не вернётся. Я позаботился об этом. Я забираю её с собой».
Бойцы ОМОНа перевернули вверх дном весь полигон, Глаша бродила из угла в угол в той комнатёнке, откуда пыталась вырваться изо всех сил, но здесь было абсолютно пусто и Лисицыной нигде не было. Стас обошёл давно пришедший в запустение дом, увидел из окна, что подъехали судмедэксперты, и вышел наружу.
— Причину смерти можешь сказать? — Визгликов подошёл к Нинель Павловне, возившейся возле трупа.
— Тут целая наука. Но я тебе скажу, что тянет на суицид, — глубоко затягиваясь сигаретой, сказала судмедэксперт.
— Это как это? — покривлялся Стас. — Он сначала самоубился, а потом полез из себя чучело изображать, да ещё и табличку на шею надел?
— Там механизм хитрый, — Нинель подняла с земли пульт управления и нажала на кнопку. — Если тело не трогать, то не видно, а мы начали с Надюшей шебуршить, провод увидели.
Тяжёлое деревянное перекрестье стало медленно подниматься, а ремни, которыми тело было прикреплено к палкам, стали натягиваться.
— Причём кнопку я отпустила, — цыкнула языком Нинель. — Понимаешь?
— То есть он в это приспособление забрался, нажал кнопку, и ремни его удавили? — с плохо скрываемой злостью спросил Визгликов.
— Видимо так.
Лес, дремавший вокруг «Полигона Логиновой», вдруг ожил разноголосьем испуганных птиц, Визгликов тревожно огляделся, но, увидев, что по небу тихонько ползёт ненастье, неспешно пошёл к зданию. Здесь делать было уже нечего.
Приехав в управление, люди молча расселись вокруг стола, Глафира уронила голову на руки и несколько минут не двигалась.
— Если хочешь поплакать, вали в свою комнату, — резко сказал Визгликов. — И без тебя тошно.
— Не сходится, — сказала Польская, подняв голову.
— Что с чем?
— Лавр этот. Чтобы быть однокашником Инессы, он слишком молод, да и выпадает этот персонаж из общего сюжета преступлений.
— Как высокопарно! — рявкнул Визгликов.
— Да нет же. Эта Инесса так общалась, она не могла свои эмоции выражать. Делала это через композицию картины. С символами. У сына Соболева тоже траблы с общением. Он бы всё равно оставил нам весточку, где искать Анну Михайловну. Я уже подумала, вдруг ребус в буквах на картонке, но нет. Покрутила — не получается, — Глаша пожала плечами. — Сейчас нужно начать проверять всю недвижимость, принадлежащую НКО. Если по логике вещей, — Глафира замолчала. — Нет, не верю. Глупо как-то.
— Где же её искать? — сидя с траурным лицом, спросил Кирилл.
— Ладно, — Ковбойкин встал из-за стола. — Давайте работать. Стас, на тебе руководство группой, если я сейчас влезу, это будет глупо и возникнут проволочки. Я пойду ещё поговорю с товарищами, постараюсь узнать, кто нам сегодня на спецоперации дорогу перешёл.
— А куда дели вещи отца одной из пропавших девушек, кто свекровь свою зарубил? — спросила Глаша.
— А что? — в один голос спросил Ковбойкин и Визгликов.
— Ну непросто же так мы нашли всю эту ситуацию с пропавшими девушками. Это точно связано с Лавром, опять же, если он основной мозговой центр. Я не могу уже поговорить с эти алкашом, но хочу порыться в его вещах. Ему точно кто-то платил. Водку он пил хорошую. Баловался даже коньяком, штаны на нём дорогие были, — Глаша пожала плечами. — И неспроста следом за нами пришёл убийца.
— Вещдоки в нашу бывшую управу привезли, оттуда ребята на помощь приехали. Завтра утром сюда переправят, — Стас пожал плечами. — Если хочешь, я сейчас звякну, чтобы тебя дождались. Езжай, посмотри. А мы пока недвижкой займёмся.
По дороге Глафира вспомнила, что ей целый день телефон обрывает агент по недвижимости, которому нужно подписать бумаги. Девушка быстро накидала ей сообщение и по дороге к хранилищу вещдоков повернула к бывшему отчему дому. На деревянных ногах она вошла в свой двор, который прежде очень любила, и остановилась в арке. Она не могла себя заставить двинуться дальше, хотя нужно было забрать вещи и подписать бумаги у ждущего в квартире риелтора. У неё было впечатление, что за короткое время здесь пронёсся торнадо из горя и страданий и начисто смёл прежнее очарование, уют, стёр само понятие «дом».