— Стас, ты куда? — на площадке Визгликова догнал Погорелов.
— Серёжа, я работать, иначе в состоянии аффекта совершу противоправные действия. А если я эту бабу задушу, то вряд ли смогу доказать, что это была самооборона, — Визгликов похлопал Погорелова по плечу. — Дождись Глашу и Казакова. Мучайтесь тут сами.
Когда Визгликов вышел из подъезда, то увидел, что у него несколько пропущенных звонков от судмедэксперта.
— Нинель Павловна, вы мне по делу звонили? — спросил он, набрав номер.
— Нет, Стасик, за жизнь покалякать. Мне же заняться нечем, — недовольно отрезала Нинель.
— Ой, ну я не то имел в виду.
— Ты далеко от нас?
— Не очень. Могу заехать.
— Давай, нужно покумекать вместе, — сказала женщина и положила трубку.
Визгликов протёр ладонью лицо, сел за руль и покатился в сторону морга. События последних дней совершенно выбили его из колеи, а спонтанные романтические свидания с Лисицыной, о которых он ничего не помнил, и вовсе уничтожали даже намёк на какой-то просвет в настроении. Сейчас Стас прекрасно понимал, что им с Анной Михайловной нужно объясниться, но этого ему хотелось меньше всего. Он никогда не заводил служебных романов и после развода с женой не был ни с кем в длительных отношениях. Ещё сегодня нужно было обязательно заехать к матери, посмотреть в её полные слёз молящие глаза и отрицательно покачать головой в ответ на её молчаливый вопрос. Стас прокрутил уже миллион вариантов, куда мог деться Андрей, но ни один из них не имел ничего общего с действительностью. Веселову было уже не допросить, а мужики, сопровождавшие Маргариту, ничего не знали или просто не хотели говорить. Но сегодня Стас намеревался вечером развязать им языки, чего бы ему это ни стоило. Пусть даже карьеры, работы или свободы.
В таких мыслях он подъехал к моргу и, дойдя до кабинета Нинель, открыл дверь.
— Кофе будешь? — не поднимая головы от бумаг, спросила заведующая.
— Нет. Ничего не хочу.
— Тогда садись, — Нинель откинулась на спинку кресла. — Пришли анализы по твоим трупам из склепа. И понимаешь, какая штука… — она помолчала. — Почки мне их не понравились. Как бы тебе, простому смертному, объяснить более понятно? — женщина задумалась. — У меня такое впечатление, что эти люди долгое время находились в одном месте. То есть они были живы и находились в каком-то одном месте и, судя по всему, пили одну и ту же воду.
— Как интересно, — вскинулся Визгликов, — а почему вы так решили?
— Так. По-простому не получилось, — вздохнула Нинель. — Ладно, пошли по длинному пути. Химический анализ солей, конкрементов и внутренней выстилки почечных канальцев говорит о том, что жертвы, скорее всего, употребляли воду из одного источника, а также ели пищу, приготовленную на этой же воде. Причём вода не из центральной системы — это, скорее всего, родник или глубокий колодец. И вода бралась без применения фильтров.
— Это уже кое-что! Нинель Павловна, я вам уже в любви признавался? — спросил Визгликов.
— Да не дай бог, — Нинель вздохнула. — Я пока не уверена, но, может быть, мы сможем понять состав воды и выяснить хотя бы район. Вряд ли они где-то далеко обитали.
Лисицына долго маялась ожиданием в кабинете заведующего отделением больницы, куда доставили её маленькую тёзку. Суровый седовласый мужчина сказал, что вернётся через двадцать минут, но пунктуальность явно не была его главным качеством. А Анне Михайловне просто необходимо было переговорить с ним, потому что сейчас она не представляла, как допрашивать такого ценного свидетеля, как Аня Нефёдова. Девочка была в шоке, запугана и, как сказали врачи, с тех пор как попала в больницу, не произнесла ни звука. Сложно было представить, что ребёнок пережил за то время, пока Веселова таскала её за собой, и потом ещё это чудовищное самоубийство на глазах у подростка. Не каждый взрослый выдержит такое испытание, что говорить о ребёнке. Но Аня обладала информацией, которая могла дать хоть какую-то ниточку.
— Слушаю вас, — дверь в кабинет стремительно распахнулась, и заведующий отделением прошёл к своему столу.
— Я насчёт Ани Нефёдовой, — проговорила Лисицына.
— Ну я так-то понял, — врач снял очки, двумя руками почесал длинные отросшие брови. — Анна Михайловна, если вас в жаркий день неожиданно облить ведром ледяной воды, как вы себя будете чувствовать?
Лисицына воззрилась на доктора и несколько секунд молчала.
— Не совсем вас понимаю.
— Когда разгорячённое тело обливают ледяной водой, человек невольно задыхается, а в голове каша. Вот такой пример привёл нам старенький преподаватель в мою студенческую бытность. И, пожалуй, это самое простое объяснение того, в каком состоянии сейчас находится девочка. Её мир сломался, и она не то что испугана или в ужасе, она просто ничего не понимает, — он вздохнул. — Поэтому если вы что-то хотите от неё добиться, то это практически бесполезно и, что самое важное, губительно для её психического здоровья, — доктор встал со своего стула. — Я понимаю всю ценность так называемых горячих следов, но Аня сейчас вам не помощник. У неё, кстати, родные есть?