— Мне здесь рады, по-моему, только в морге, — пробурчала девушка, но потом, поняв двоякость своего заявления, тихонько рассмеялась.
— Хорошо, что в этих стенах хоть кто-то способен улыбаться.
Глаша услышала знакомый голос и, развернувшись, крайне удивилась.
— Марк?
— Собственной персоной, — молодой человек легко поклонился.
— А ты что здесь делаешь?
— Работаю по делу, — оперативник, склонив голову, посмотрел на Глафиру. — Ты такая красивая.
— Ой, только давай не будем начинать всю эту ерунду, — выдохнула Глаша. — Я тебя просто не видела, а спросить забыла, куда ты делся.
— Посчитал далее невозможным трудиться рядом с девушкой, которая мне однозначно симпатична. Работа у нас опасная и нервная.
— Тебе, Журавлёв, не опером нужно быть, а сказочником, — пожала плечами Глафира. — Ты где теперь?
— В особом отделе. Честно говоря, теперь в Москве, сюда прилетел по делам. И вот встреча, — он развёл руками. — Может, сходим куда-нибудь?
— Не может, — Глафира покачала головой, — однозначно нет. У меня больше нет времени на эти занудные любовные игры.
Девушка махнула ему на прощанье и пошла по коридору в направлении палаты Ани Нефёдовой. Зайдя в тишь равнодушного пространства, Глаша остановилась на пороге. Девочка стояла перед окном и смотрела на улицу, она тихонько водила пальцем по подоконнику и что-то неразборчиво шептала. Слова мгновенно рассыпа́лись, были неясными, но однозначно прослеживалась стройная ритмика, и через секунду Глафира поняла, что девочка молится. Глаша стояла тихо, боясь напугать ребёнка, и в голове вертелась только одна мысль: «Как же она здесь совершенно одна?». Глафире казалось, что возле ребёнка кто-то неотлучно должен быть, ведь она пережила страшный шок и потерю, а сейчас в период восстановления ей просто необходима рука помощи. Потихоньку выйдя за дверь, девушка отправилась на поиски врача и вскоре обнаружила его в столовой, мирно пьющим чай.
— Здравствуйте, — с нажимом сказала Глаша и села напротив без приглашения.
— Что вы хотели? — недовольно пробормотал врач, отрывая взгляд от экрана телефона.
— Да вот, искала вас минут двадцать.
— Бинго. Вы меня нашли, — устало сказал мужчина.
— У вас там больные, а вы чаи гоняете. А мне нужно про Аню Нефёдову узнать. А ещё я не понимаю, почему она в палате одна.
Доктор выдохнул, покосился на чашку, допил последний глоток и вставая проговорил:
— Приёмные часы начинаются через двадцать минут. Советую занять очередь заранее, чтобы долго не ждать.
— Вы, может быть, не поняли? — Глаша достала удостоверение. — Я из следственного комитета.
— Да вы что? — всплеснул руками мужчина. — Товарищи! Товарищи! — вдруг громогласно заявил он. — Барышня из следственного комитета, срочно бросайте свои дела и падайте ниц.
— Вы с ума сошли? — прошипела Глафира.
— А вы? — понизив тон, спросил доктор. — Я врач. Я должен отвлекаться и есть, иначе моё внимание ослабевает, и я могу упустить что-то важное. Но вам, как я полагаю, всё равно, — мужчина развернулся и вышел, а Глаша осталась стоять с чувством странной тяжести на душе.
— Наверное, столько весит стыд, — прошептала она.
Развернувшись, Глафира вышла в коридор под укоризненные взгляды окружающих.
«Сегодняшний день словно вода, налитая в мутный стакан. Вроде проснулась с чистыми помыслами, думала сотворить маленькое чудо справедливости и раскрыть преступление века, а в результате в твой мир ворвалась мама, потом тебя прилюдно выполоскали в навозной жиже, а теперь нужно ползти и умолять врача, чтобы он дал заключение о здоровье маленькой девочки. Причём сама себе должна лгать, что это всё только в защиту ребёнка. Но ведь это не так! Аня сейчас как раз нуждается в том, чтобы её оставили в покое, но а Глаше нужно раскрывать преступление. И что делать, непонятно, и в угоду чьих интересов жить — неясно», — с такими тяжёлыми мыслями Глаша тащилась по коридору, пока не упёрлась в человека, стоящего посреди коридора.
— Что, Польская? Ты наконец-то осознала свою никчёмность и решила переехать в больницу насовсем? — громко спросил Визгликов.
— Нет, — устало пробормотала Глафира. — Я пытаюсь работать.
— Вот в этом, Польская, твоя главная проблема. Ты пытаешься, а не работаешь.
— Станислав Михайлович, вы получили свой заряд бодрости и хорошего настроения? — промямлила Глаша.
— Ну так, — покривился Визгликов, — на троечку, ты как-то неактивно огрызаешься, а это не интересно.
— Вы-то что здесь делаете?