— Что вы хотите сказать? — у Анны нехорошо закололо сердце. — Человек, которого мы ищем, это ваш сын?
— Да, Аня.
— Где он?
— Аня, я теперь даже не знаю, как он выглядит, — обречённо сказал психиатр. — Он много раз делал пластику. Он меняет лица.
— Да где он деньги-то на всё это берёт?
— Ты думаешь, для такого мозга это проблема? Он играет на бирже, чувствует колебание валютного рынка. У него есть недвижимость, он рантье.
— Владимир Иванович, вы вообще осознаёте, что происходит? — вкрадчиво спросила Лисицына, на которую сейчас буквально обрушилась эта информация.
— Он свёл вас со Стасом. В нормальной жизни вы бы никогда не проявили друг к другу чувств, вы абсолютно разные, но сейчас вы очень похожи. Вы ранены этой жизнью. Он дал вам выдох. Он дал вам пространство безопасности, дал островок спокойствия, когда вы друг с другом, — бормотал Соболев, не отвечая на её вопрос.
— Что вы хотите сказать?
— Нет-нет, он, конечно, не связывал эту сеть от убийства дочери Визгликова. Но я думаю, что у него не складывался пазл, а резонансное дело с этим убийством как раз было нужно для полной картины. Аня, он творец, он пишет сценарий, ищет своих героев, потом собирает конструкцию, проигрывает моменты… Он как демиург строит свою Вселенную.
— Владимир, вы безумны. Чем вы восхищаетесь?
— Своим творением, Аня. Я, как родитель и как учёный, смог создать совершенство.
— То есть получается, что он и вас пытал? — щека женщины нервно дёрнулась, и в память стали колоть всплывающие воспоминания, наполненные криками, ужасом и долгой, мучительной болью.
— Это выражение его чувств. Он был мне благодарен. Он не знал, как ещё выразить восторг, он сказал спасибо, как сумел.
— Вы совсем не осознаёте масштаба трагедии? Вы понимаете, сколько женщин он замучил? Скольких мужчин пытал? Вы создали чудовище. И покрывали его.
— Нет, я создал уникальный объект. Я написал по этой теме уже десяток работ, и теперь, когда я уже не могу дальше хранить эту тайну, после моей смерти их опубликуют. Учёный мир просто будет трепетать.
— А вы не боитесь, что вас просто осудят ваши же коллеги? — спросила Лисицына, чувствуя, как у неё просто исчезают все силы.
— Анечка, — он улыбнулся, — мои коллеги в разных областях науки загубили такое количество живых организмов, что мой эксперимент просто будет казаться невинным.
— Ладно, это уже демагогия. Вы можете хоть как-то помочь найти его?
— Аня, я не буду этого делать. Для моего мальчика это просто любовные отношения с тобой. А как отец может лезть в личную жизнь сына? Нет, милая, — Соболев стал часто дышать, потом стал тереть ладони друг о друга и произнёс. — Думал, умирать будет легко, ан нет, тянется людская душонка к жизни, цепляется.
— Да чтоб тебя, — Лисицына только сейчас осознала, что произошло. Женщина подскочила, выбежала в коридор и крикнула: — Стас, срочно нужны медики. Он отравился таблетками.
Вернувшись, она увидела, что Соболев бледной тенью оседает в своём кресле, руки мужчины плетьми повисли с двух сторон, ноги разъехались, нижняя челюсть чуть отвисла.
— Владимир Иванович, очнитесь…
Анна теребила мужчину, пыталась растирать ему руки, цеплялась за него, когда прибежали медики, а Визгликов пытался оттащить её от затухающего тела психиатра. Наконец Стас вытащил её в коридор, схватил с подоконника графин с зеленоватой водой, предназначенной для полива цветов, и выплеснул жидкость в раскрасневшееся лицо женщины. Анна почти сразу затихла. Она стояла и смотрела невидящим взглядом в стену, с мокрых волос срывались капли и оседали на тонкой блузке некрасивыми разводами.
— Пойдём-ка присядем, — сказал Визгликов и мягко взял её за руку.
Лисицына послушно пошла за ним, опустилась на мягкое кресло, приняла стакан воды, но взгляд её продолжал блуждать в пространстве. Анне казалось, что она тонет, медленно погружается в кипящий котёл воспоминаний, в котором теперь никогда не найдёт выход из этого лабиринта страха. Визгликов пытался уловить хоть какой-то намёк, что Анна его слышит, но всё было бесполезно.
— Простите, — Стас услышал за своей спиной тихий женский голос. — Меня зовут Алевтина Николаевна, я главный врач больницы. Я в некотором шоке от произошедшего.
— Да мы, знаете ли, тоже, — Визгликов поднялся с кресла и отошёл от Анны на несколько шагов.
— Что с ней? — невысокая тёмненькая женщина быстро нацепила очки и приблизилась к Анне Михайловне. — Вы слышите меня? — она стрельнула глазами на Стаса и коротко скомандовала: — Быстро ко мне пришлите медсестру из кабинета Соболева.