— Ну такое… — протянул Погорелов.
— Что за выражение дебильное? Где ты подхватил-то?! — нервно сказал Стас и слез со стола. — Нажраться нужно, а то у меня нервы к чёрту лопнут.
— Я за, — от двери вдруг послышался тихий голос Глафиры.
— Привет, — Визгликов смотрел на девушку и не мог уловить, что произошло. Но что-то явно поменялось то ли в лице, то ли в манере поведения. Ушло в прошлое что-то незримое, чистое, детское. И свободное место сразу же заняла боль, которая сейчас читалась в каждом движении, повороте головы, слове.
— Как ты? — спросил Стас.
— Нормально, — сказала Глаша и вздохнула. — Ну что? Имеем мы право сегодня на свободный вечер?
— Мне кажется, вполне, — пожал плечами Погорелов.
— Ну вот и прекрасно. Я тогда доеду до мамы, а то она меня ещё не видела, потом договоримся, где встретиться.
Наверное, сейчас было самое время для обычного язвительного замечания, но Стас лишь покивал и, глянув на часы, сказал:
— Давайте к восьми в том кабаке, где Глаша проставлялась за первый рабочий день, — Стас взглянул на телефон и ответил спустя несколько звонков. — Да, Нинель Павловна. Понял. Еду.
С того момента, как Глафира подлетела к больнице, прошло не так много времени, но ей казалось, что прошла вечность. Она словно перешла русло прежней жизни и теперь обретала новую себя. И хотя агония страха всё ещё билась на задворках сознания, а свежие раны памяти постоянно тёрлись рваными краями и причиняли боль, Глаша поняла, что у неё есть два варианта на выбор. Либо она просто сойдёт с ума, либо примет ситуацию и постарается выжать из неё максимум пользы для себя и для дела.
— Алё, мама, это я, — набрав полные лёгкие воздуха, сказала девушка, позвонив матери.
— Глаша, Глаша, Воробушек. Мне позвонили несколько часов назад, сказали, что ты нашлась. Что произошло? — в телефоне послышался крик матери.
— Ты где? Я сейчас приеду.
— Я на нашей квартире. Я жду тебя.
Глафира повесила трубку, подошла к сверкающему новизной боку автомобиля, нажала на пульт, и через минуту уже ехала в сторону отчего дома.
— Ой, и откуда же такая роскошь? — услышала Глафира голоса за своей спиной, когда припарковалась на улице и подходила к арке.
Девушка оглянулась, увидела кочующую стайку старушек, которые сейчас покинули насиженные места возле парадной и мигрировали в магазин.
— Любовник подарил, — устало выдохнула Глаша и без дальнейших разговоров просто скользнула в прохладную тень арочного проёма.
Девушка поднялась по лестнице, коротко глянула наверх, туда, где находилась квартира Нефёдовых, стоявшая до сих пор опечатанной, и позвонила в свою дверь.
— Глаша, ты с ума сошла? — мама с порога начала плакать. — Ну как так можно? Я уже всё передумала.
— Мам, прости. Я своё уже от Лисицыной получила. У меня телефон разрядился, а Латунин, — девушка мысленно извинилась перед опером, — забыл ей сказать, что я в область поехала статистку по кражам снимать, — несла какую-то околесицу девушка.
— Но в квартире погром?! В квартире была кровь.
— Мам, я время перепутала, когда электричка должна прийти, заторопилась, сорвала занавеску. Порезалась, — тараторила девушка, заваливая заплаканную женщину мелкими подробностями. — Прости!
— Глаша, всё. Я просто настаиваю, чтобы ты уехала со мной. Это невыносимо! Ты даже не представляешь, что я пережила за эту ночь. Ты с этой работой перестала быть нормальным человеком, ты потеряла грань ответственности и стала безоглядно эгоистичной.
— Мам, — каждое последующее слово давалось с новой болью, но девушка прекрасно понимала, что родительская опека должна приобрести удалённый характер, — я тебе уже говорила, что никуда не поеду, и давай поставим точку в этом разговоре.
— Как же быстро ты меня удалила из своей жизни. Точно так же, как когда переехала в Москву.
— Мама, тогда ты была не против даже переехать ко мне туда, — тихо проговорила Глаша. — И сейчас подменяешь понятия. Короче, я и правда очень занята по работе и поэтому не буду пускаться в долгие душевные разговоры. Пожалуйста, прими ситуацию такой, какая она есть, — проговорила Глафира. — Когда ты уезжаешь?
— Послезавтра, у меня образовались неотложные дела. Сегодня ночевать буду у бабушки.
— Тогда позволь мне поспать несколько часов, а потом я тебя отвезу.
— На чём? — спросила мать.
— На машине. Премировали меня за хорошую работу.
Глафира окунулась в пахнувшее свежестью постельное бельё, прикрыла глаза и просто заснула.