На лице водителя явно прочиталось облегчение, и он, скоро развернувшись, направился из двора в сторону своей машины.
— А вы, случайно, такого здесь не видели? — спросил Погорелов по дороге к дому Ольги.
— Нет. Ну, может, и видела, но всех разве упомнишь, — развела она руками.
Жилище Ольги было совершенной противоположностью хозяйки. Маленькая, ухоженная квартирка, которая словно говорила, что здесь живёт юная, романтичная барышня, мечтающая о далёких краях, так как все стены были увешаны видами городов.
— Хорошо у вас.
— Не моя это квартира. Дочкина, — женщина выдала Погорелову полотенце и указала на ванную комнату. — Шмотки сымешь, кинь в коридор. У меня машинка на кухне.
Когда посвежевший Погорелов вышел из душа, то на столе его уже ждала чашка с чаем и тарелка с бутербродами.
— Садись, покалякаем, — женщина успела облачиться в домашний выцветший халат и сидела, щёлкая семечки, возле окна.
— Спасибо вам большое. Я бы умер, наверное, от этого запаха.
— От запаха редко умирают, — задумчиво сказала женщина. — Ешь, пей, сейчас сушилка быстро своё дело сделает. И я ещё проглажу. Хоть вы, менты, этого и не заслуживаете.
— Почему? — искренне удивился Погорелов.
— Ну, потому что я эту квартирку дочке всю жизнь строила, а она, получается, даже пожить здесь не успела. Только фоточки развесила, — Ольга покачала головой. — Ну да, полгода моя кровинушка здесь пожила.
— Что с ней случилось? — спросил Сергей.
— А кто знает? — развела руками Ольга. — Она из дому тогда вышла, и всё, полтора года прошло.
— А вы заявление написали?
— Что ж я, по-твоему, тундра тупая? Всё делала: и писала в группы всякие, и сейчас пишу, но нет ответа. Никто найти её не может. Иной раз хочется прям, что б вы все сгорели, но понимаю, вы же не боги, тоже ж люди. Просто злобу своё и бессилие не знаю, куда деть. Тяжело одной всё нести, — вздохнула она и обернулась на сигнал сушилки. — Ну вот, вроде и готово всё.
Погорелов несколько секунд наблюдал за плавными движениями женщины, потом отодвинул чашку и проговорил:
— Напишите мне, пожалуйста, ваши данные и дайте все сведения по делу, что у вас есть.
— Да я ж не за это. Ты не подумай, что вот в дом привела и клянчу.
— Я всё прекрасно понимаю, — Сергей принял из рук женщины вещи и пошёл в ванную переодеться.
— Иди в комнату, что ты там ютиться будешь. И халат там брось, потом приберу.
Зайдя в комнату, Сергей огляделся, увидел, что Ольга выделила для себя одну табуретку и кровать, потому что только здесь была какая-то жизнь, остальное пространство было застывшим. Книги, несколько блокнотов с каким-то странным рисунком на обложке, компьютер и разнообразные девичьи гаджеты, как окрестил про себя Погорелов шкатулки и прочее.
— Держи, — сказала женщина на прощанье, протягивая ему листок. — Ты сильно не заморачивайся, я ж понимаю, своих дел вагон.
— А Кате-то никак помочь нельзя? — вдруг спросил Погорелов.
— А ты что, рыцарь на белом коне и спасать всех примчался? — усмехнулась женщина. — Да, может, пройдёт у ней. Она раньше-то нормальная была. Потом с отпуска вот такая вернулась. Ну, там прям дичь была, её в вашу питерскую клинику забирали, на Уделку. И как-то с половины рабочего дня её и повело. Фыркать начала, орать. Подлечили малёха, вернули. Ну такая… припыленная, но смирная.
— А у неё родственники есть? — напрягся Погорелов, потому что в такие совпадения он давно перестал верить.
— Нет. Мать, когда ей двадцать стукнуло, померла. А папаша давно уже утутукал в неизвестном направлении.
Попрощавшись с женщиной, Погорелов вернулся в магазин и осторожно подошёл к Кате.
— Привет. Бегать не будешь? Помнишь меня?
— Привет, — насупившись, сказала девушка. — И так за селёдку платить теперь буду, так что не побегу.
— Ну, давай за селёдку пополам заплатим, — вздохнул Погорелов и подумал, что нужно как-то умаслить бухгалтерию, чтобы провели как расходы на оперативно-разыскные действия. — Катя, ты можешь ещё раз мне объяснить: ты узнала человека на фотографии?
— Ну, он главный у них.
— У кого? — терпеливо спросил Сергей.
— Ну, у этих, — у Кати задрожали губы, девушка насупилась и, отвернувшись, стала перебирать лежавшие на прилавке бумаги. — Ну, уходите, уходите, — зашипела она.
— Да не трогай ты её, — тихо сказала неслышно подошедшая Ольга. — Не надо, ей и так сложно и тяжело. Что-то с ней случилось, но мы не лезем. Сейчас я её работой отвлеку, а ты пока иди. Кать, пойдём бананы переберём и сами пожрём, — вдруг весело и бойко сказала Ольга Александровна.