— А что? Польская на задержание не едет? — улыбаясь спросил Стас. — Дайте Глаше пулемёт, она пойдёт впереди группы ОМОНа, будет шмалять… Хотя Глашу можно спокойно и одну отпустить, она так накосячит, что эти сами сдаваться прибегут, лишь бы мы её обратно забрали? — веселился Визгликов.
— Балаган закончен? — строго спросила Лисицына.
— По-моему, он только начинается? — сказал Стас, глядя на бойцов, снующих по их этажу. — А чего они у нас здесь бегают? Разминаются?
— Инструкции получают. За два дня подготовки оперативные сотрудники Ковбойкина выяснили, что на ночь всё наглухо закрывается, поэтому нам необходимо провести операцию днём. Погорелов по проторенной тропе пойдёт к кухарке. С бутылкой шампанского.
— Ну да, а Станислав Михайлович будет с ОМОНом в машине париться, — обиженно протянул Визгликов.
— Нет, потому что товарищ следователь будет делать в офисе свою работу, — спокойно возразила Лисицына. — У тебя, Стас, очень много работы, и тебе придётся её сделать, а точнее, написать ворох объяснительных. Кроме тебя, по поводу твоего брата давать объяснительные некому.
— А вот сейчас самое время? — недоумённо протянул Стас.
— Именно. Ты в этой операции не участвуешь, — Лисицына подождала, пока из кабинета выйдет Погорелов, и продолжила. — Стас, твоё участие может поставить под сомнение всю операцию. Ты понимаешь, что мы сейчас даже толково разработать не можем ничего. Нам, как ты сам сказал, нужна скорость. И будут ошибки, и их нельзя усугублять твоим присутствием.
— Интересно девки пляшут, — раздражённо сказал Визгликов. — Может, отсадите меня в другое помещение и воздух обеззаразите?
— А может быть, мы все амбиции и эмоции оставим в стороне? — рявкнула Лисицына. — Нужно будет, отсажу в отдельное помещение. Я достаточно ясно объяснила? — Анна в упор посмотрела на Визгликова.
Стас несколько секунд стоял напротив неё, не отрываясь смотрел на женщину, потом дёрнул плечом, схватил со стола пачку бланков, несколько авторучек и, громко топая, удалился.
— Наш Лавр — это Лавриков Павел Андреевич, — Кирилл зашёл в кабинет и положил на столе несколько распечатанных фотографий. — В наших базах данных его нет. Я прошерстил даже интерполовские, нигде не было. Мы постучались к военным с помощью Ковбойкина и — о чудо! За семью печатями секретности Лавр нашёлся. Бывший спецназовец, прошедший несколько горячих точек, списан в запас по контузии. Отличался особой агрессией, непримиримостью, отмечен острый ум и неординарность мышления при решении боевых задач. Он даже на частную военную компанию работал, но и там не прижился. Неуправляем после контузии, чрезмерно жесток.
В кабинете наступило молчание, Кирилл инстинктивно встал поближе к матери, словно пытаясь её защитить, Погорелов подобрал портрет Лавра и долго рассматривал лицо, смотревшее с листа бумаги.
— Ну, наверное, такого сюрприза, как его местонахождение, нет?
— Нет. Его тихо списали и дело положили в чулан. Он теперь обычный гражданский. Но мы уже запустили программу распознавания лиц, где-то да засветится. Он может учитывать все камеры, даже те, которые вмонтированы в дорожное покрытие, но знать обо всех невозможно. Это вопрос времени, а сейчас ребята запустили одну надёжную прогу для ускорения, и мы ждём результат.
— Хорошо. Тогда иди работай, — сухо сказала Лисицына. — А нам пора выдвигаться.
Вскоре с заднего двора Управления выехало четыре неприметных микроавтобуса, машины разъехались в разных направлениях и через некоторое время припарковались с нескольких сторон от завода, куда сейчас направлялся Погорелов.
— Анна Михайловна, — глянув на Лисицыну, сказал Ковбойкин, когда микрик, где они находились, остановился, — что мы хотим от этой операции, кроме бездумного уничтожения этого притона?
— Какие пессимистичные настроения перед такой сложной задачей, — сузив глаза, проговорила Анна.
— Вы даже себе не представляете, сколько раз за эти несколько дней меня послали во все разные места, когда я пытался доказать логику раскрытия такого жирного куска. А сотрудники отдела по борьбе с наркотиками в выражениях не стесняются.
— Мне вам посочувствовать? — спросила Лисицына.
— Анна Михайловна, вы сейчас руководствуетесь личными мотивами. Я всё больше убеждаюсь в этом. Сейчас я не могу остановить деятельность вашего отдела, но обязательно подам об этом рапорт. Раньше я думал, что вы более разумны.
— Задержав сейчас конкретно эту ячейку, мы можем получить ответы на свои вопросы. Даже если Журавлёв был засланным казачком, он всё-таки работал на благо ставшему ему недавно родным отдела. Хотя Нинель дала положительное заключение о том, что оперативный сотрудник давно находился в наркотической зависимости. Уровень конкретно этих барыг говорит, что их будет несложно расколоть и вытянуть какой-то кусок сети наружу, — Лисицына помолчала. — А вот для нас сведения, полученные от них, могут быть крайне ценными, потому что временной отрезок и связующее звено укладываются в рамки нашего расследования.