Спустя несколько мгновений Фокс снова отчетливо произносит:
– Открыт доступ воды в балластные резервуары. Погружение начинается.
"Старски" уходит под колышущуюся поверхность Северного моря.
Всякий раз, едва оказавшись под водой, Фокс ощущает близость с мертвыми. Он ухватывает рычаг управления настолько крепко, что кажется, он протечет между его пальцами.
Фрэнк вспоминает о своих погружениях в глубины Тихого океана. Уже на глубине четырехсот метров вокруг воцаряется темнота, а начиная с восьмисот в ней появляются хаотически разбросанные пятна, нарушающие нормальную работу сонара. Эти пятна представляют собой не что иное, как тысячи крохотных морских существ, испускающих биолюминесцентное свечение, как правило, оно – индикатор страха. Спуск аппарата вызывает перепады давления, и непривычное состояние окружающей среды заставляет глубоководных обитателей вспыхивать вереницами крохотных световых точек, пробегающих мимо иллюминатора, словно пассажирские поезда в непроглядной ночи. Но сегодняшнее погружение лицезрения подобных красот не сулит.
"Амфитрита" затонула на глубине восьмидесяти восьми метров, так что и спуск их ожидает недолгий. Конечно, это не мелководье, но по сравнению с двумя или тремя милями толщи воды, остающимися над судами, затонувшими посреди Атлантического океана, глубина несерьезная.
Громада парома вырастает перед ними из полумрака и Фокс замедляет спуск, пока "Старски" не зависает примерно в пяти метрах над мостиком "Амфитриты", Он включает оба поисковых прожектора на максимальную яркость.
Мостик "Амфитриты" расплющен, как баночка из-под кока-колы. И Фрэнк, и Фокс знают почему. Когда какой-либо тяжелый предмет, стремительно набирая скорость, идет на дно, он порождает как бы преследующий его поток, который занимает остающуюся за ним область пониженного давления. И когда наконец этот предмет, уткнувшись в морское дно, намертво останавливается, чудовищный водяной столб обрушивается на него, сокрушая все и вся.
Фрэнк налаживает свой шлемофон.
– Давай начнем осмотр с кормы и будем перемещаться к носу, – говорит он. – Фургон, который они сбросили, находился в передней части отсека, но тот, в котором действительно была заложена бомба, мог находиться где угодно – но, скорее всего, как можно дальше от ложной цели. Мы будем двигаться вдоль правого борта, а под нависающие части направим "Хатч".
Фокс кивает, признавая, что такой подход оправдан с двух точек зрения. Серьезный крен "Амфитриты" на правый борт наводит на мысль, что бомба взорвалась именно с той стороны, поскольку тонущее судно кренится в сторону пробоины, а не в противоположную. Ну а решение использовать "Хатч" диктуется правилами техники безопасности; аппарат с людьми на борту может находиться над затонувшим объектом, рядом с ним, но никак не под ним. Если "Амфитрита" по какой-либо причине завалится на борт и раздавит "Хатч", Фрэнку всего-то и потребуется, что перекусить соединительный кабель.
Фокс направляет "Старски" к корме. Лучи прожекторов скользят по искореженному металлу, пока не высвечивают заднюю часть "Амфитриты".
– Винты в положении почти нулевого крена, рули сильно заложены вправо. Очевидно, когда судно тонуло, они не оставляли попыток повернуть.
В то время как Фокс контролирует "Старски", Фрэнк осуществляет дистанционное управление "Хатчем". У него имеется пульт, позволяющий перемещать аппарат во всех направлениях, а изображение с камеры "Хатча" передается на экран, вмонтированный в панель перед его сиденьем. В случае надобности изображение может быть записано на видеокассету. Фрэнк нажимает кнопку, и "Хатч", нырнув, насколько это возможно, под накренившийся правый борт, начинает движение вдоль корпуса. За ним следуют лучи мощных прожекторов "Старски" и тянется гибкий соединительный кабель.
На случай, если что-нибудь случайно разъединится, Фокс удерживает "Старски" на расстоянии добрых двадцати метров от "Амфитриты". Осмотр осуществляется с мучительно медленной скрупулезностью. На каждом участке Фрэнк разворачивает камеру во всех возможных направлениях и перемещает аппарат дальше, лишь будучи уверен, что они ничего не пропустили.
При этом он, в основном для себя, комментирует собственные действия. Звучит это так, будто он не сидит в ползущем вдоль борта затонувшего судна батискафе, а читает лекцию по теории кораблестроения.
– Мы ищем большую дыру у ватерлинии или рядом с ней, причем стальная обшивка корпуса должна быть вывернута не внутрь, а наружу. Корабельные корпуса рассчитаны на то, чтобы противостоять давлению воды, которое оказывается снаружи. Стальные пластины, составляющие обшивку, закреплены в сотах наружных рам, которые, в свою очередь, рассчитаны на то, чтобы оказывать сопротивление компрессии воды – изнутри, в норме, целостности корпуса ничто угрожать не должно. Таким образом, мощный внутренний взрыв выворотил бы стальные пластины наружу.
Примерно за час они проходят вдоль правого борта, от кормы до носа. И не обнаруживают никаких пробоин.
– Глазам своим не верю! – говорит Фрэнк.
– Будем осматривать и левый борт?
– А почему бы и нет. С той стороны мы, по крайней мере, сможем увидеть все собственными глазами, а не через объективы нашего маленького приятеля.
Он нажимает кнопку, чтобы подтянуть "Хатч" назад.
"Старски", повинуясь рулю, огибает нос "Амфитриты", и оба подводника ошеломленно ахают.
Носовые ворота "Амфитриты" начисто сорваны. Впрочем, присмотревшись, они устанавливают, что сорвало только наружные ворота – "забрало". Внутреннее перекрытие, служащее одновременно погрузочно-разгрузочным пандусом, более или менее цело: его гофрированная нижняя сторона перекрывает зияющий рот "Амфитриты" на манер стоматологического моста. Наверху, там, где верхний край должен смыкаться с корпусом, видна небольшая, в несколько футов, брешь. Слишком маленькая, чтобы запустить в нее "Хатч".