Зомби заскулили, устремились, толкаясь и путаясь друг у друга под ногами, и в этот момент снег у них под ногами буквально взорвался. Огромный хищник, более крупный, чем все предыдущие, таившийся в нем не выдержал. Он в одно мгновение перекусил всех трех марионеток, оторвав им головы.
- Вот ты где, - набычился Николай, усмехнувшись. – А я тебя искал…
Продолжая цепляться за сознания мертвецов, гигант послал вперед еще двух, но они пали столь же стремительно, как и первые. Тогда Николай перешел к другой тактике. Закрывать глаза было опасно. Хищник мог кинуться вперед, но пока зрение лишь мешало. Главный самец прайда действительно прыгнул, но полет его был слишком ленивым и медлительным. Время для бывшего школьного охранника замедлилось. Невидимой рукой, жгутиком, щупальцем, он дотянулся до сознания ближайшего мертвеца. От него ко второму, от второго к третьему. Это было похоже на то, как он пытался одновременно удержать в памяти расположении сразу нескольких воображаемых шариков, рисуя невидимой нитью чудесный рисунок. Пять, шесть, семь… Тринадцать… Обрыв. Все сначала. Первый, второй, третий… Десятый… Обрыв. Третий. Пятый, седьмой… Обрыв… Шестой, пятнадцатый… Двадцатый…
Он напрягся изо всех сил. Уже весь внутренний взор был затянут некой постоянно рвущейся паутиной. Он знал, что нужно захватить их всех. Ибо стоит выпустить хоть кого-то, зависшая в полете тварь тут же направит их на него. Метод «паутины» не работал. Сигнал постоянно обрывался, и приходилось начинать все сначала, и тогда Николай представил старый добрый игровой автомат пин-бол, в котором заброшенный мячик бьется о выступы, прыгает, вращается, зарабатывая очки. Он знал, что нужно обязательно визуализировать то, что он хотел сделать. Что без этого его план не сработает, но откуда пришло это понимание, он не ведал. Он просто должен был.
Пустившийся в полет невидимый мяч столкнулся с сознанием первого мертвеца, отскочил ко второму, оттуда к третьему, пятому, пятнадцатому, пятидесятому… нужды держать в памяти почерневшие, после столкновения с его «шариком», «мячи» не было. Все происходило очень быстро. «Зачернив» все сознания, подчинив себе все воинство, Кнехт собрал последние силы в кулак и заставил каждого «воина» отправить своему погонщину всего-навсего один сигнал, одно чувство. «Боль».
Сержант резко открыл глаза. Старший самец прайда вздрогнул в прыжке. Он получил сильнейший ментальный удар, после которого в его сознании осталась лишь пустота. Зверь упал замертво. Если бы кто-то препарировал его череп и обследовал мозг, то этот кто-то с точностью бы мог сказать, что зверь умер в результате множественного кровоизлияния в мозг, но рядом не было таких умелых людей. Рядом вообще больше никого не было.
Гигант пошатнулся. Его голова раскалывалась. Из носа на губы и подбородок брызнула темная, почти черная кровь. Глаза превратились в два кровавых сгустка. Правая рука подрагивала, словно живя собственной жизнью, а по ладони, от пальцев и выше растекалась черная сетка капилляров. Любое действие имело противодействие и тот удар, что сержант послал в последнее мгновение, собрав все силы и устремив их в одну точку, вернулся и к нему. Николай упал на колени. Руки попытались схватиться за разламывающуюся на части голову… Ведь есть… Есть еще одно дело! Он сжал зубы и, прежде чем его мозг окончательно спекся, послал еще один единственный импульс. «Бежать!». Армия мертвецов взвыла, застонала. Заклокотала, не понимая, откуда пришло забытое ощущение страха и, рассыпавшись словно весенний лед на тончайшие игольчаты льдинки, кинулась в разные стороны.
***
Его нашли почти сразу. Трудно было не отыскать место бойни. Кровавый снег на сотни метров, тысячи фрагментов тел… И он… припорошенный снегом, огромный, едва дышащий в самом центре этого месива. Петров спешил, как мог. Невидимый удар он ощутил, как и все. Но только он один понимал его природу и очнулся раньше остальных. Нужно было торопиться. Он чувствовал это нутром. Мгновения, которые он упускает, могут стоить другу жизни. Данил не знал, поможет ли последний укол, но другого выбора он просто не видел.
Шприц, с загустевшей от холода жижей, подрагивал в его окоченевших руках. Снова опустился мороз. А может быть он никуда и не девался? Может это тоже был лишь морок… Игла коснулась кожи. С трудом преодолела сопротивление. Поршень вяло, лениво, ввел жижу в тело товарища. Может быть, все было уже слишком поздно, но Байкал был уверен – друг выкарабкается. Это еще не финал! Им еще непременно нужно преодолеть эту чертову снежную пустыню и добраться до Афалины! Вот потом… Вот там уже все может и закончиться, но ни как не здесь! Полковник, тварь, за все еще ответит! Весь мир еще за все ответит!