— Почему бы вам, Саша, не прийти к нам и за чаем не сказать моему мужу, что он негодяй? — спросила Нина, услыхав от Лагина правду.
— А сам я был лучше? Да и противно мне переступать тот порог. Вспоминать о тех сутках стыдно и больно.
— Но вы же ушли!
— Поздно я хватился. Раньше надо было… Ну, черт с ним, с вашим Виктором. Не собираюсь я ворошить прошлое. Я не выдал его и сказал в комендатуре, как он велел. Не знаете, сколько еще дней он дожидался тогда Травкина?
— Мне ничего не рассказывали, ни Виктор, ни Калерия Ивановна. Я совершенно ничего не знаю о том случае. Могла лишь догадываться о чем-то нечестном, нехорошем, что заставляло их бояться вас.
— Передайте своему мужу, пусть не боится меня и живет спокойно.
«Вот и я виновата перед Сашей, потому что Виктор мой муж», — горько подумала Нина, вздохнула и поднялась:
— Я пойду. До свидания. Вам, должно быть, неприятен этот разговор и неприятно видеть меня.
— Простите, Нина! У меня в уме все еще не помещается, что вы жена Виктора. Знали бы вы, сколько часов провел я на вашем бульваре. Приходил как на свидание в каждый свой приезд. Помните, вы застегивали на мне воротник шинели? Разве я мог вас забыть? Я потом на фронте верил, что это ваши ладони отводили от меня смерть. Ранен я был три раза, трижды смыл я кровью свой позор, и не одну награду получил бы, если бы их давали в штрафном батальоне.
— Самая большая награда, Саша, это то, что вы живой. И я часто вспоминала вас, все думала: жив ли тот печальный младший лейтенант, похожий на Андрея, или погиб, как он? Почему вы ни разу не написали мне? Я же просила.
— Вот мое письмо. Неделю ношу в кармане. Свидание вам назначил на Трубной площади. Думал, если и в этот приезд вас на улице не увижу, то тогда уж свое приглашение в почтовый ящик опущу.
— Дайте сюда! Нине Курносовой? Откуда вы узнали, что у меня другая фамилия? Когда?
— Три года назад. Как только выписался из госпиталя, сразу пришел я к вам во двор. Спросил мальчишек, живет ли здесь еще Нина Антипова. Один, такой шустрый, ответил: «Она уже не Антипова, она Курносова. Замуж вышла за сына Курносовых». Обидно мне стало. Вы в моих мечтах были нежной и чистой, и представить вас женой Виктора было больно. Не захотел я встречи. Но в следующий свой приезд снова сидел на вашем бульваре и смотрел на арку, под которой мы когда-то стояли. Письмо не решался послать. Вдруг из-за него получится неприятность?
Нину изумила неожиданная мысль, что если бы они с Лагиным увиделись до ее замужества, все могло бы сложиться иначе. Как — иначе? Она не посмела предположить.
Они сидели на скамейке в пустом больничном скверике. Прозрачные тени от голых веток лежали на чистеньких асфальтовых дорожках. Ослепительно блестело стекло распахнутого окна. Пахло больницей и трогательно — как пахнет на бульваре теплым весенним вечером — нагретой землей и всходящей травой.
— Больной Лагин! — окликнул из окна строгий женский голос. — Кто разрешил вам гулять? Возвращайтесь немедленно в палату, или я доложу врачу! Вы что, захотели перед операцией схватить пневмонию?
— Иду, иду, сестричка, не сердитесь, — ответил Лагин и посмотрел на Нину долгим, сожалеющим взглядом.
Ей показалось, что она поняла этот взгляд, и попросила:
— Пожалуйста, не раскаивайтесь, Саша, в своей откровенности.
— Я не жалею, — ответил он. — У меня сейчас никого нет ближе тебя, родная моя.
Чем дальше, тем больше росла вражда Калерии Ивановны к невестке. Николай Демьянович увещевал супругу, пугал ее, что без Нины их сынок запьет и тогда всем им будет еще хуже.
— А сейчас ему хорошо? В собственном родном углу живет, как бродяга, не приласканный, не пригретый. Уже и нас перестал стесняться, стелет сам себе на кушеточке, примащивает в ногах табурет.
— Кончится это когда-нибудь, не реви, — утешал Николай Демьянович. Он и сам хотел, чтобы наступил какой-то конец. Но пусть обошлось бы все тихо и мирно, без ссор и скандалов, без огласки, а лучше пускай бы кончилось добром. — Потерпи, вот уедет Нина в отпуск, мы сообразим что-нибудь. Дверь им отдельную проломим.
— Ни в коем случае! Я теперь не согласна! Она же, нахалка, выгонит Витю, он будет жить с нами в одной комнате. Чего ради дарить ей площадь? Чтобы она устраивала свою личную жизнь у нас под носом? Я же не маленькая, вижу — она хахаля завела! Бегает к нему по воскресеньям. Сил моих больше нет глядеть на Витино сиротское спанье.
Свекровь догадывалась, что с Ниной происходит что-то такое, чего не происходило до сих пор. Словно бы приехала она к Курносовым ненадолго в гости и не желает из-за короткого срока портить отношения. Кажется, в ссоре они с Виктором, спят врозь, а разговаривает она с ним не злобно, ни свекру, ни свекрови не перечит, не замечает их косых взглядов, ходит как плавает, будто во сне, ничего не видит вокруг себя, вся в мечтаниях. Господи, не в положении ли она? Дай-то бог! Э, нет. Это уж точно нет. Ну тогда, значит, верно, есть любовничек. С чего бы она Витю с кровати прогнала?