— Вам нужно вспомнить вашего отца, — продолжил Лектер. — Не того угасающего человека, которым вы запомнили его в последние моменты, а того, которого вы любили — живого и яркого. Не стоит заменять хорошие воспоминания о близких на картинки их трупов, Кларис.
Он запустил руку в ее волосы и провел губами по влажной скуле до уха, вдыхая аромат кожи. Кларис замерла, чувствуя, что разрывается от оглушающей мешанины чувств — страдания, страха, удивления и желания.
Тем временем Лектер провел пальцами вдоль ключиц, слегка отодвигая край легкого хлопкового платья и, медленно проведя по руке, сжал ее пальцы.
Кларис медленно выдохнула, и, закрыв глаза, сама повернула голову, найдя его губы.
* * *
Она не ожидала увидеть его рядом, когда проснулась, поэтому утром совершенно спокойно приготовила завтрак в пустом доме и занялась работой.
Больше всего ее утомляли именно отчеты — тонны бумаги, которые ей приходилось постоянно тратить, записывая каждую мелочь по делу. И, если особенно не повезет — подробный доклад одному из высших чинов. Джек Кроуфорд по возможности оберегал ее от такого рода испытаний, но она была новичком, и, тем более — девушкой, поэтому временами проходилось нелегко.
Проходя по дому, Кларис то и дело наталкивалась на метки Лектра — картины, недопитая бутылка вина, оставленный платок... Она запретила себе анализировать случившееся, пока не закончит с отчетами — иначе могла просидеть в оцепенении до глубокой ночи. Но некоторые эмоции не поддавались контролю, и Кларис чувствовала, что недоумение, смешанное с любопытством, не дают ей до конца сосредоточится на работе. Она не понимала смысла его визита. Что есть вещь в сути своей — этот его урок она запомнила хорошо. Каков мотив его поступков? Самые банальные теории она откинула сразу же — Лектер был слишком сложен, многогранен, чтобы просто потворствовать самым низменным человеческим страстям. Он любил получать и давать удовольствие — в этом она убедилась сама, но никогда не делал это просто из прихоти.
Если бы ситуация была другой — она могла бы расспросить Кроуфорда — тот знал Лектера много лет, и, пожалуй, смог разгадать хотя бы небольшую часть за эти годы. Но ситуация была очень неоднозначной, и Кларис оставила попытки разобраться в нем.
Прошли выходные, она в одиночестве допила потрясающее вино, смакуя тонкий вкус, и по привычке заглянула в почтовый ящик, но нашла только стопку газет. А с понедельника работа захлестнула ее с головой, и она все реже ловила себя с застывшем взглядом в одну точку, потирая пальцы на левой руке, которые он сжимал.
Кроуфорд, заметив ее изменившееся настроение, отправил Кларис в командировку в Лос-Анджелес по делу о похищении, которое она давно присмотрела. Кларис на две недели выпала из привычного мира, чтобы, возвратившись, найти в одной из передовиц сенсационный заголовок: «Убийца века снова за решеткой!». С первой полосы на нее с легкой ухмылкой смотрел доктор Ганнибал Лектер. Кларис судорожно перевернула страницу, едва не вырвав лист.
«Несколько дней назад печально известный доктор Ганнибал Лектер, по прозвищу Ганнибал-каннибал, самостоятельно связался с властями Северной Каролины с предложением сдаться. С его стороны был выдвинут ряд условий, таких как: заключение в одиночной камере федерального исправительного комплекса Батнер, полноценное четырехразовое питание, полный доступ к книгам, а так же свободное ведение деловой переписки и прочее. Правительству не оставалось ничего другого, как согласиться с требованиями известного преступника, так как все силы, направленные на его поимку за этот год не привели ни к каким результатам.»
Дальше шли различные интервью с высокопоставленными чиновниками, обвиняющими Федеральное Бюро в непрофессионализме и халатности, но Кларис это было неинтересно читать. Она задумчиво сидела на том самом плетеном диване, на котором совсем недавно провела несколько волнующих часов с этим непостижимым человеком, и осознавала всю глубину своего непонимания ситуации.
* * *
Кларис усердно работала больше двух месяцев, не позволяя посторонним мыслям лезть в голову, и только когда поняла, что одна конкретная личность перестала вызывать у нее неконтролируемую дрожь, попросила отгул.
Дорога до Северной Каролины заняла несколько часов, в которые Старлинг пыталась выстроить варианты возможного разговора, но они рушились один за другим, как карточные домики от порыва ветра. Зачем? Какова причина? Что есть вещь в сути своей? Без ответа на этот вопрос она не могла спланировать ничего.