— Как так? Не понимаю.
— Все поднимется в воздух…
— Взрыв! С пятью тысячами людей?!
— Их наберется в два раза больше. Во время бомбардировки люди, ничего не подозревая, устремятся туда… Могила будет, уверяю тебя. Но это большой секрет.
— А… ты как же?
— Я, шеф, другие специалисты будут предупреждены. Нас эвакуируют.
— Можно еще кофе? — попросил Томас. — Только погорячей.
— Сейчас подогрею.
Густав ушел на кухню. Томас сидел крепко стиснув зубы.
«Ведь так — не один завод, все подготовлены. Нам говорили. Поверить было трудно. Какой кошмар! Но и на другие заводы посланы наши люди. Мне надо действовать».
Брат поставил перед ним кофе. Томас спросил:
— А нельзя ли предотвратить?ꓺ
— Невозможно. Есть вещи, о которых нам с тобой лучше не знать и не вмешиваться, — бесполезно.
Томас задумчиво смотрел на брата. Образованный, пожилой, с большим жизненным опытом человек и говорит: «Лучше не знать».
— Но что же делать, если признать бессилие?
— Остается верить.
— Во что, кому? В провидение, в перст божий?ꓺ
— И в фюрера.
— Да-а… — Томас достал табакерку и принялся свертывать одной рукой сигарету. Брат предложил готовую, фабричную, сигарету. Томас отказался. — Докурю свое, что есть… И оставим пока теорию. Иметь достоверные сведения о подготовленном взрыве и практически ничего не предпринять для спасения людей, как это называется? Что ты скажешь, интеллигентный, гуманный человек, у которого убили жену и сына-подростка отправили умирать?
Густав не выпускал изо рта сигареты, дымил.
— Пусть гибнут и другие. Так, что ли? — добивался ответа младший брат.
Старший ткнул сигарету в пепельницу.
— Я не знаю, где подведены провода, но, надо полагать, к складу взрывчатки или к складу с готовыми боеприпасами.
— Кто нажмет кнопку?
— Не знаю. Это могут сделать и не здесь, а в Берлине.
— Возможно ли?
— Кенигсберг имеет прямую связь с Берлином. Многожильный толстый кабель протянут по дну моря. Догадываюсь, что один провод проложен под землей к нашему заводу во время ремонта канализационной системы. Наблюдали эсэсовцы. Слышал, что-то подобное было и возле других заводов.
— Конечно, было. Теперь признайся, Густав, как должен поступить настоящий немец?
— Настоящий немец выполняет приказ. Остальное его не касается.
— Я так и думал, — кивнул помрачневший Томас. — «Вот к чему ты пришел, доверившись слепо фюреру». — Он не сказал этого брату и попросил: — Устрой, пожалуйста, меня на работу к себе, в один из цехов. Не обязательно на должность инженера. Я научился кое-как писать левой рукой. Мне подошла бы работа, например, по контролю за вентиляцией.
— Не собираешься ли ты искать провод? — спросил Густав подозрительно. — Послушай, а не послан ли ты сюда русскими? Имей в виду, я не хочу погибать в гестапо. Я рассказал тебе все честно, признайся и ты.
Брат поднялся со стула.
— Клянусь памятью отца и матери… — в волнении Томас сделал паузу. — Клянусь, что я не послан русскими.
— Вот теперь я верю тебе, — успокоился Густав.
Томас сел и, помолчав, произнес многозначительно:
— Кто знает, кому и где придется погибать. Одни погибнут в подземелье, другие на улице во время бомбежки и обстрела, третьи от разрыва сердца. Но я с тобой согласен: не стоит попадать в гестапо. Ну, как насчет работы?
— Это сложно. Придется объяснить твое появление.
— Да, это не то, что выполнить приказ. Полагаю, тебе надо сейчас отдохнуть. Договорим после. Со свежей головой лучше думается.
— Все равно, если сказать, что ты перешел линию фронта, посчитают перебежчиком или даже шпионом, засланным русскими, — опять встревожился Густав.
— Но я не переходил линию фронта. У меня — документы. Вот маршбефель. — Томас показал удостоверение. — Здесь написано, что я возвращаюсь к месту постоянного жительства. Но не нашел там ни дома, ни семьи. И я поехал к своему брату в Кенигсберг. Есть отметка, когда я прибыл кораблем в Пиллау.
— Это совсем другое дело, — сказал Густав. — Значит, документы в полном порядке, — Теперь я усну спокойно. Главное — документы. И тебе надо отдохнуть.
— Нет, пожалуй. Я уже поспал. Достаточно. Мы пришли, еще двое, как я, инвалиды, из Пиллау и ночевали вместе. Условились обменяться письмами. Если бы я не нашел тебя, мне помогли бы. Напишу до востребования и отнесу на почтамт.
Пока Густав раздевался и разбирал постель, брат написал на листке бумаги несколько слов неровными буквами.
— И левой рукой неплохо получается, — он показал Густаву письмо.