«Лети, малыш! Далеко-далеко… И… прости меня, ладно?»
Сколько себя помню, меня точит тоска по чему-то нездешнему, светлому, свободному и трепетно-прекрасному. Она не делает меня грустнее и несчастнее, просто живет во мне, сопровождая каждую мысль и каждый шаг. А еще я с детства помешана на белых голубях, и раньше постоянно их рисовала. Моя зацикленность по-настоящему пугала папу, и я, пожалев его, оставила рисунки в старой квартире.
Даже хорошо, что теперь я не могу нормально удерживать кисть и карандаш.
Папа тормозит у заправки и идет в павильон, но вскоре возвращается с двумя стаканчиками кофе и парой горячих хот-догов.
С подозрением кошусь на промасленную бумагу и подумываю отказаться, но папа глядит так умоляюще, что я забираю свою порцию, откусываю щедрый кусок от булки и мгновенно понимаю, что зверски голодна.
— Спасибо! Это божественно! — чавкая и давясь, приговариваю я. На папины глаза наворачиваются слезы умиления.
— Только, к сожалению, это ужасно вредно, Варь. Ничего, скоро начнем питаться не только вкусно, но и полезно.
Он опять выруливает на шоссе и теперь подпевает Кори Тейлору, а я наслаждаюсь терпким, густым, обжигающим кофе. Вообще-то, папа тоже мой друг — он спокойный, веселый и добрый, и режим душного родителя никогда не включает. Сегодня утром он вместе со мной плакал в голос и уверял, что Вася обязательно найдет свою голубятню, из которой когда-то улетел.
Я вздыхаю: папа прав. Вася давно бы в нее вернулся, если бы не попал в лапы к кошке и не был мною спасен. Умение вовремя отпустить — полезный навык.
Тогда отчего же мне все еще горько, и щиплет веки?..
Мой папа — вообще уникум. Начнем с того, что ему всего тридцать три. В школе он был круглым отличником и до беспамятства любил мою маму — первую красавицу и заядлую тусовщицу. Она отвечала взаимностью, но любовная лодка в щепки разбилась, как только выяснилось, что на свет собираюсь появиться я. Случился страшный скандал с безобразным выяснением отношений. Мама мамы выставила папу за дверь и строго-настрого запретила ему навещать их благородное семейство. Вместо того, чтобы танцевать на школьном выпускном и отрываться на студенческих вечеринках, мама варила мне каши и меняла подгузники, но что-то пошло не так. Я прожила с ней два года, а потом папа и бабушка забрали меня к себе.
А мама уехала в другой город и жизнью дочки с тех пор не интересуется.
Но я не страдаю и никогда не переживала на этот счет. В последнее время мы с папой страдаем только из-за потери бабушки.
С ней, Варварой Степановной, преподавателем и исследователем в области культурологии, мы были особенно близки. Она понимала меня без слов, жалела, была в курсе всех моих дел, рассказывала современные притчи, городские легенды и необычные сказки, по которым защищала диссертацию. Когда я была маленькой, могла часами слушать их перед сном. Я до сих пор перебираю их в памяти и потихоньку записываю в блокнот.
Ничто не предвещало беды. Не было ни зловещих примет, ни вещих снов, ни тяжких предчувствий. Морозным январским утром мы как обычно ждали свой транспорт, и в многолюдную остановку на бешеной скорости влетел джип. Я сломала три пальца на правой руке и приложилась головой о бордюр, а бабушки не стало.
Спустя месяц бесцельных блужданий по комнатам папа отправил Анне цветы, нацепил галстук и сделал ей предложение по видеосвязи.
Вот так мы и оказались в этой точке времени и пространства.
Словно уловив, что я о ней думаю, новая мама тут же звонит:
— Ребят, как вы там? С нетерпением ждем. Варенька, ты с какой начинкой вареники предпочитаешь? — из динамиков раздается ее участливый голос, но от слуха не ускользает язвительный смешок Лизы на фоне.
— Солнце, не заморачивайся! С любой! — вместо меня отвечает папа, а я незаметно показываю воображаемой сводной сестре средний палец.
3
Огромный город внезапно выныривает из-за холма и тут же перегружает зрение закатными бликами, искрами фонарей, разноцветными глазками светофоров, яркими огнями фар, неоновыми витринами и подсветкой административных зданий. Вечереет, черная густота парков и скверов наползает со всех сторон и превращает улицы в сказочный, населенный колдунами и духами лес. Мы медленно въезжаем в него, и от мрачной, но интригующей атмосферы перехватывает дыхание.
Да, я уже бывала в этом городе, но раньше он меня не впечатлял. И он еще долго будет для меня новым — я плохо ориентируюсь в пространстве, не запоминаю маршруты, до одури боюсь подвыпивших мужиков, шумных скоплений молодежи, тихого ночного дождя и летних гроз…