Настроение катится коту под хвост, валун разочарования давит на грудь. У меня отродясь не было семейных проблем, и я не знаю, каково это — проходить через подобное. Возможно, Шарк не мог поступить по-другому. Но мои собственные увещевания не помогают: я все равно чувствую себя использованной, униженной, ненужной, беспомощной и запредельно одинокой…
Проблема в том, что я очень сильно увлеклась Шарком, и меня пугает его поразительное умение мгновенно переключаться из состояния «детка, ради тебя я сверну горы» до «как уж там тебя зовут»… Меня ранил, раздавил, уничтожил его поступок. Даже если у него не было иного выхода, и с моей стороны это ни что иное, как эгоизм.
Истерически хихикаю, кусаю дрожащие губы, глотаю густые, пересоленные слезы и накрываю горящие щеки ладонями. Неужели это опять случилось со мной?..
— Юша! — окликает меня кто-то, и по коже рассыпаются легкие, приятные мурашки. Ахнув, поднимаю голову и проваливаюсь в синюю бездну с солнечными искрами и черным, бархатным, волшебным дном. — Ты здесь какими судьбами?
Мой спаситель с заброшки, одаряя мир широченной улыбкой, плюхается рядом и хитро меня разглядывает. Сегодня он в светло-голубой футболке и напульсниках на запястьях, часть пепельных волос усмирена на темени резинкой, остальные — свободно развеваются в потоках теплого ветра.
Он жует мятную жвачку, с интересом ждет моего ответа, и я, неловко стерев досадные слезы, буркаю:
— Да так. Дышу свежим воздухом.
— Понимаю. Дышать свежим воздухом в одиночку обидно, аж плакать хочется… — отзывается он и устраивается поудобнее, всем свои видом показывая, что никуда не спешит. Шутит он или серьезен, не разобрать — его огромные глаза всегда смеются. Я не успеваю сформулировать ничего внятного — порывшись в рюкзаке, парень протягивает мне бумажную салфетку и загадочно прищуривается: — Хочешь, развеселю?
Он поднимает руку и, спустя миг, на нее камнем пикирует белый голубь с резными крыльями.
— Знакомься, это Вася, — объявляет парень, осторожно поглаживая серебристые перья птицы. — Неделю назад ко мне прилетел.
Он пристально изучает мое лицо, а я теряю дар речи.
15
Меня разрывает от миллионов одновременно возникших вопросов, но сформулировать не получается ни один, и я молча наблюдаю за притихшим в его ладонях голубем — маленьким, беззащитным, с блестящими, круглыми глазками. Когда я отбила своего Васю у кошки и притащила домой, папа сразу же сделал фото и, с помощью интернета, определил, что перед нами орловский белый турман. Несмотря на случившуюся с ним беду, Вася быстро пошел на поправку, только на левой лапе осталось увечье — впрочем, в дальнейшем оно ему не мешало.
Осторожно тянусь к диковинной птице, дотрагиваюсь до мягкого, теплого тельца, и от умиления заходится сердце. Парень аккуратно передает ее мне. На левой лапке, чуть ниже сустава, я четко различаю небольшое уплотнение, и от крайней степени удивления кружится голова.
— А как такое возможно? — я пялюсь на парня в надежде, что тот мне все обстоятельно растолкует, но он не просекает, о чем я. — Похоже на чудо. Почему именно Вася?
— А ты посмотри на него! — хохочет парень. — Это же первое, что приходит на ум.
— Точно! Я ведь руководствовалась тем же, когда так его называла.
Теперь уже мой собеседник удивленно вскидывает бровь:
— Ты?!
Поглаживаю мягкие перышки, ощущаю трепет частого пульса в ладонях и подробно рассказываю о том, как возвращалась из больницы после снятия гипса, наткнулась во дворе на учиненную кошкой расправу и нечаянно обзавелась питомцем, которого позже пришлось выпустить.
Синие глаза парня расширяются, в них мерцают неоновые звездочки.
— Обалдеть… — шепчет он. — Хозяин голубятни сильно горевал, когда этот голубь пропал. Но около недели назад я с ним встретился, и он обрадовал, что путешественник вернулся. А теперь выясняется, что он был в хороших руках! Не плачь, Юша. Вы теперь рядом. Если хочешь, он к тебе еще прилетит.
Я улыбаюсь сквозь слезы, раскрываю ладони, и мой заново обретенный друг Вася, подмигнув, взмывает ввысь, оставив на коже приятное, теплое покалывание. Он кружит в потоках воздуха и солнечного света, превращается в точку и исчезает, а мое горло сводит от рыданий. Я в совершенстве научилась прятать чувства, но теперь все мои боль, одиночество, раскаяние и радость со страшной силой рвутся наружу, и я, уставившись на носки пыльных кедов, всхлипывая и дергаясь, признаюсь этому незнакомому, взрослому парню, что моя душа умерла и покрылась унылой плесенью.
— Как же здорово, что он нашелся… Он же… совсем как я. Пришел в мою жизнь в момент, когда рухнули все мечты. Я опекала его, переживала больше, чем за себя. Он был моим другом, потому что был точно таким же никому не нужным, потерянным и покалеченным. Он вселял в меня надежду, что я тоже обязательно выплыву. Ведь он справился, и перелом не мешает ему быть нормальным! — парень завороженно слушает, и салфетка, лежащая на коленях, наконец пригождается. — Совсем недавно я мечтала связать судьбу с рисованием и собиралась поступить в вашу «Суриковку». Моя бабушка была для меня и подругой, и мамой, и самым крутым взрослым во вселенной. Она верила, что я стану великим художником! По тупой случайности не стало ни ее, ни моей мечты. ДТП. В один момент, как по адскому щелчку пальцев…