Я проваливаюсь в очередную пропасть — без дна и возможности контролировать разум. Парень отпускает голубя, и тот, важно потоптавшись по его большой ладони, взмывает ввысь. Я опять вспоминаю проклятый день, когда мне пришлось прогнать лучшего друга… Тогда мне казалось, что рухнул мир, но теперь друг вернулся, и все хорошо.
Солнце катится к закату. Город вдалеке утопает в зеленой пене парков и скверов.
Трясу головой, и мысли наконец складываются в стройную цепочку. У меня миллион вопросов к этому парню, и я должна их задать.
— Спасибо тебе. Но… как ты узнал? Про мой адрес, про страницу, про то, что мне нужна помощь?
— А я и не знал… — он многозначительно прищуривается и понижает голос до шепота. — Считай, что я экстрасенс… Заглянул в чертоги разума, узрел тебя, еще одну девочку-брюнетку, кучу безликого народа и двух облезлых кобелей. — В его синем взгляде мерцают потусторонние неоновые искры, и я подпадаю под гипноз… Но парень подавляет улыбку и уже нормальным тоном добавляет: — А если серьезно, я видел вас на площади, слышал обрывки разговоров и приехал следом. Пришлось покопаться в соцсетях, чтобы тебя найти. Замечательно, что все сработало.
— Еще как! Это было эффектно! Выражение их физиономий было непередаваемым! — я в красках обрисовываю парню сцену с Шарком, и он довольно посмеивается. Достает из кармана мятную жвачку, закидывает две подушечки в рот и угощает меня.
— Кстати, придумала мне прозвище?
Я пытаюсь сочинить складный ответ, но решение приходит само собой:
— Ты сам подсказал. Уличный дух. Street Spirit.
— Слышала такую песню? — оживляется парень и тихонько напевает: — Immerse your soul in love…
Оттененная эхом строчка, слетевшая с его губ, занозой впивается в сердце. Оно пропускает удар, разгоняется и хаотично стучит о ребра. Самое время официально признать — я испытываю к блондинчику что-то сильное, бурное и странное. Звук его голоса и простое присутствие рядом разжигают в солнечном сплетении огонек, который рискует разрастись до пожара. Это пугает и захватывает до одури. Только вот он слишком красивый и взрослый, и вряд ли я могу рассчитывать на взаимность с его стороны.
— Ага, слышала! — с излишним энтузиазмом откликаюсь я. — Вот и будешь Спиритом. Только, пожалуйста, отзывайся хотя бы на этот ник.
— Всяко лучше, чем мое нафталиновое имечко, — он всматривается в ломаную линию горизонта и умиротворенно вздыхает: — Хороший вечер. Мистический… Обожаю уединение — заброшки, пустыри, крыши. Все, что в мире людей называют нормальным, сюда не добирается и здесь не работает. Если бы у меня была персональная планета, она была бы именно такой.
Смотреть на его совершенное, одухотворенное лицо себе дороже, и я фокусируюсь на своих покалеченных пальцах.
— Знаешь, раньше я тоже сочиняла стихи. Но никому не показывала — боялась, что в них сплошной примитив и мало смысла. Ну и… в них было очень много личного… Кстати, ты давно написал этот стих? Та, кого ты так сильно любишь, не будет против, что ты прислал его мне?
Он слегка склоняет голову набок и молчит. Картинки раннего вечера закручиваются водоворотом, время ускоряет бег… Но заговаривает он совсем на другую тему:
— Ты собираешь городские легенды? — Я уже не удивляюсь его осведомленности. Может, и в тот вечер Спирит прогуливался у скамеек и случайно подслушал разговоры ребят. — Хочешь, расскажу?
— Хочу, — киваю я и набираюсь смелости ему улыбнуться.
— Много лет назад в нашем музыкальном театре служила актриса с голосом широчайшего диапазона. Ее обожала публика. На премьеры с ее участием невозможно было достать билет. Песни в ее исполнении сразу уходили в народ — под них знакомились на танцплощадках, соединяли судьбы, укладывали спать новорожденных детей. Она была примой, символом, «визитной карточкой» города… К несчастью настал момент, когда она не смогла больше петь — в силу возраста и болезней. Прима осталась при театре гардеробщицей, но ей все равно охапками несли цветы. Говорят, она и умерла на сцене, в концертом платье. Ранним утром, когда зрительный зал был пуст. Это стало ударом для всех, ее долго и искренне оплакивали. Но после похорон люди стали видеть на улицах похожую на нее женщину. Говорят, она помогает влюбленным, больным и нуждающимся. Исполняет желания тех, у кого чиста душа. Но показывается Прима не всем…
— Красиво… До мурашек. Думаешь, это правда, и такое на самом деле возможно? — я всхлипываю от накрывающего меня священного ужаса, а Спирит продолжает вещать:
— Тысячи людей пожелали ее вернуть, и она вернулась… Я знаю и еще одну похожую легенду. В девяностых в этот город переехал известный писатель. Поговаривали, что он не блистал особым литературным талантом до тех пор, пока не призвал своего книжного персонажа — доброго волшебника — в нашу суровую реальность. Герой материализовался и сам надиктовывал ему истории про себя. Вскоре романы о нем стали бестселлерами, писатель разбогател и жил припеваючи. Но времена постепенно менялись, приключения мага перестали цеплять читателей… Писатель в сердцах его прогнал. С тех пор он все придумывает новых героев, пытается повторить прошлый успех…