— Это студенты, мама. Сегодня у них кончилась практика, они пришли попрощаться и принесли шампанское. Да разве можно в больнице пить? Я пригласила всех к нам. Посидим за самоваром, потанцуем, да и вам веселее станет. И Катюшу развлечем.
«Если так, — подумала Катя, — пускай буду племянницей из Курска, чтобы лишний раз не объяснять чужим людям своего несчастья».
Гости разделись в прихожей, просто вошли, окружили стол, расставляя на нем коробки с тортом и конфетами и бутылки с шампанским.
— Знакомьтесь, пожалуйста. Это Миша из Орска, будущий медицинский светила, хирург, гордость кафедры.
Высокий смуглый остроносый студент с застенчивой улыбкой споткнулся на ковре и неуклюже поклонился.
— А это Лева Старжинский, любимец нянечек нашего родильного отделения.
— Вы меня конфузите, Мария Ивановна.
— Не скромничайте, Левушка, я знаю, я заметила. А за сим прошу обратить внимание на Наташеньку, — говорила Мария Ивановна, представляя студентку. — Самая младшая на курсе, мастер спорта по плаванию, лауреат всех вечеров и конкурсов студенческой самодеятельности, словом — прелесть Наташа.
Юркая, подвижная девушка с пышными светлыми волосами поклонилась Александре Нестеровне и шагнула к Катюше, протянув ей обе руки.
— Здравствуйте, Катюша. Мария Ивановна наговорила о вас столько хороших слов, вы и в самом деле — красавица. Смотрите, мальчики, какое чудо!
Парни уже сами разобрались в обстановке, во все глаза уставились на симпатичную девушку, заметили ее полноту и смиренно притихли.
Мария Ивановна быстро накрыла стол, расставила чашки, бокалы, тарелочки, включила самовар.
— Занимайте места, ребятки, садитесь. Самовар электрический, вмиг закипит. Старый давно запрятали в кладовку, больно хлопотно с ним носиться во двор, в комнате не растопишь — дымит, как паровоз.
Миша принялся откупоривать шампанское. Хлопнула пробка, шипящее вино полилось в бокалы.
— Мне нельзя, — отстранила свой бокал Катюша.
— Немножко можно, — сказала Мария Ивановна. — Капельку, символично.
— За ваше здоровье, Мария Ивановна.
— За счастье!
— За вечную молодость!
Все выпили, оживились. Миша пытался запеть какую-то песню, но его перебила Наташа, начала громко декламировать стихи:
— Мужчины, мужчины, мужчины, вы помните имя свое?..
Александра Нестеровна внимательно прислушивалась к словам, слегка кивала головой, одобряла. Потом сказала:
— Правильно подмечено про нынешних и прежних мужчин. А я, грешная, думала, что только мне одной видны изъяны теперешних мужчин, ан нет, всем видно! А про музыку что же вы забыли? Заводите, веселее будет.
Миша наклонился к стопке пластинок, выбрал одну, поставил на диск проигрывателя. Музыка была резкая, громкая. Он сделал еще громче, так, что зазвенели стекла в окнах. Старуха поморщилась и прикрыла уши платком.
Лева и Наташа пошли танцевать. Миша в нерешительности взглянул на двух женщин у стола и подошел к Марии Ивановне:
— Разрешите?
— Потанцуйте с Катей, — отвела его руку Мария Ивановна. — А я потом, посмотрю на вас.
— Ну что вы? — сказала Катя. — Мне же нельзя.
— Даже полезно, милая. Только не слишком, без резких движений. Иди!
Мария Ивановна легким касанием руки подтолкнула Катю и, оставшись сидеть на диване, любовно смотрела на танцующую молодежь, чуть-чуть улыбаясь, наклонив голову к плечу. Ее темных прямых и густых волос еще не коснулась седина, на гладком лице не было ни одной морщинки, глаза тепло светились неистраченной нежностью и добротой. Она думала о Кате: «Хорошая девушка. Милая…»
Через несколько дней Мария Ивановна получила письмо от сына. Вбежала в комнату радостная, с порога крикнула:
— Ур-ра, товарищи! Сереженька скоро приедет! Послушайте, что пишет. — Она развернула письмо и стала читать вслух: «Дорогая мамочка! Скоро я прикачу домой. Командир сказал, что нас демобилизуют после ноябрьских праздников».
— Слава тебе господи, — обрадовалась Александра Нестеровна. — Всего-то и осталось ждать две недели. Поди, возмужал наш Сережа, вырос. Все кажется, что мальчик, а он уже мужик здоровенный.
Одна Катя не обрадовалась этому известию. Вечером она подсела к Марии Ивановне на диван, грустно сказала:
— А как же я теперь, Мария Ивановна? Может, лучше уйти?
— Не смей и думать, глупая, — оборвала ее Мария Ивановна. — Места у нас хватит для всех, а Сереже объясним положение. Пускай и он думает, что ты наша дальняя родственница, племянница из Курска. У нас, в самом деле, так вышло, что в Курске живет какая-то тетя Нина. Еще до войны уехала. Сережа ее никогда не видал, да и я только с детства раза два встречала, совсем не помню. А бабушка не выдаст.