— Ты согласен, Гера? Пусть Юра живет у нас?
Он кивнул головой.
— Такси! — крикнула Надежда Ивановна проезжающему таксисту. — Остановитесь, пожалуйста.
Машина резко затормозила.
Через полчаса они уже были в кабинете Людмилы Васильевны.
Тут же был и Григорий Романович.
Семерихин говорил прерывистым голосом, не скрывая своего глубокого волнения.
— Я устал от проблем. Каждый день, на каждом шагу проблемы. Я согласен.
— Это окончательное слово? — спросила Людмила Васильевна.
— Если бы у меня был другой выход! — вздохнул Семерихин.
— И вы не сомневайтесь, — успокаивающим тоном сказала Надежда Ивановна. — Юрочка у нас будет роднее родного сына.
Семерихин отвернулся к стене, видимо, ему было тяжело продолжать разговор. Он подошел к столу, слегка отодвинул занавеску, выглянул во двор, где недавно видел сына. На дворе никого не было. Он опустил занавеску.
— Можно еще раз взглянуть на сына? — спросил он Людмилу Васильевну.
Людмила Васильевна посмотрела на Григория Романовича, который уже готов был исполнить ее приказание.
— Только не сегодня, — сказала она. — Может быть, вы увидите Юру. Мы подумаем.
Семерихин в растерянности стал прощаться.
— Извините, конечно. Прощайте.
Надежда Ивановна провожала Семерихина тревожным взглядом, боялась, что он неожиданно переменит свое решение. Но Семерихин как-то особенно посмотрел на нее и ушел.
Людмила Васильевна молча стояла у окна. Она смотрела, как Семерихин вышел во двор, оглянулся по сторонам, постоял у того места, где видел сына, и нерешительно пошел к проходной.
Григорий Романович подошел к Надежде Ивановне, ободряюще сказал ей:
— Вот и разрешился вопрос, в вашу пользу.
Она молча кивала головой, одновременно выражая на лице и свою радость и сострадание к Семерихину, который ушел с большим горем в душе.
Людмила Васильевна в раздумье ходила по кабинету. Все молчали. Наконец Надежда Ивановна прервала молчание:
— Большое спасибо вам. Можно идти на вокзал за билетами? Или сначала разрешите повидаться с Юрой?
Людмила Васильевна остановилась перед Надеждой Ивановной.
— У меня к вам большая просьба. Я разрешу свидание с Юрой, только с одним условием. Если Юра спросит, где живет его отец, скажите ему адрес Семерихина.
— Да как же я скажу? — удивилась Надежда Ивановна. — Это будет похоже на то, что я сама оттолкну его от себя.
— Скажите, что в Москве много Семерихиных и что мы никак не можем разобраться, а вы точно знаете. Мальчик должен узнать всю правду об отце. Тогда он сам решит, в какой семье ему жить.
— А если Юра сразу согласится вернуться в Ташкент?
— Тогда оставим все, как было. Оставим до того момента, когда он спросит вас или вашего мужа об отце. И вы должны будете рассказать ему всю правду. Рано или поздно это придется сделать.
— Хорошо, — мужественно сказала Надежда Ивановна и взяла с кресла свой узелок. — Я поняла вас и согласна с вами. Я пойду к Юре.
Григорий Романович повел ее на свидание с мальчиком.
Они пришли к спальной комнате мальчиков. Григорий Романович открыл дверь, пропустил вперед Надежду Ивановну, а сам остановился у дверей и до конца свидания молча стоял в стороне.
Она сразу увидела Юру. Он сидел у окна с повязанной головой и читал книжку. Надежда Ивановна, провожаемая удивленными взглядами других мальчиков, находящихся в комнате, быстро подошла к Юре сзади и взволнованным голосом окликнула его:
— Юрочка! Мальчик мой!
Он повернул голову и, словно не веря своим глазам, смотрел на Надежду Ивановну.
Она протянула к нему руки, прижала к себе забинтованную мальчишескую голову.
— Бедненький мой!
Юра с криком кинулся к ней, обнял руками за шею.
— Прости меня, мама. Я не хотел тебя обижать.
Надежда Ивановна с тревогой смотрела на Юру.
— Я получила твое письмо и сразу поехала. И что это ты надумал, сынок? Миленький мой. Вот тебе яблоки привезла, ешь на здоровье и товарищей угости. И собирайся домой, завтра купим билеты и поедем. А хочешь, на самолете полетим, ты никогда не летал, это так замечательно. Полетим?
Юра отрицательно покачал головой.
— Нет, мама, я не могу. Я должен искать его.
Надежда Ивановна поднесла платок к лицу, незаметно вытерла глаза и сквозь слезы улыбнулась.
— Конечно, Юрочка. Делай, как решил. Ты уже большой, все понимаешь. Только напрасно ты убежал тайком, не посоветовался со мной. Ты хочешь видеть папу?
Юра молча кивнул головой.
— Мне больно с тобой расставаться, ты самый близкий для меня человек, как родной сын. Я не обижусь, как хочешь, так и решай. Ты знаешь, где живет твой папа?