Шедевр
Веретениц в этом году расплодилось немыслимо. Они так и прыскали из-под ног Креола. Гуляя по саду, маг раздраженно думал, что его нужно привести в порядок. Трава растет как попало, кусты неряшливые, колючие ветки цепляются за полы халата.
Вот эти репьи — они зачем тут растут? Кто их вообще посадил? Если выросли сами — кто им позволил так себя вести?
— Вы вероломно вторглись в мой сад, — провозгласил маг. — Пеняйте теперь на себя.
Заклятие Огненной Стрелы превратило колючий куст в пепел, и Креол удовлетворенно хмыкнул.
Так будет с каждым, кто его прогневит.
На дворе был зиз-а — месяц долгих ночей. Шамаш вконец обленился и выкатывал свою колесницу лишь на десять часов в день — но это даже к лучшему. В воздухе стояла прохлада, обычная шумерская жара являла себя только в самый полдень, а Креол перестал носить охлаждающий обруч.
В такую погоду особенно хорошо размышлялось — и Креол размышлял. Обдумывал свой будущий Шедевр, перебирал в голове варианты новых, совершенно новых заклинаний. Того, что сможет впечатлить архимагов и магистров Гильдии, этих старых, пропахших плесенью дуралеев.
Быть подмастерьем лучше, чем быть учеником, особенно когда у тебя собственный дворец и ты можешь откупаться от илькума. Но Раг-Хадарзанн, славный эн Ура, все равно считает себя вправе дергать Креола по любому пустяку, гонять его, как своего раба. А с тех пор, как Креол раскрыл заговор тех культистов и одолел Шумму, Тея и Метху, еще и лугаль Морита стал регулярно захаживать с какими-то идиотскими просьбами.
Будь Креол хотя бы мастером — не впускал бы их даже в ворота. Но пока что он только подмастерье, а с подмастерьями высшая шумерская знать не особо считается.
— Да ладно тебе, Креол, не бери в голову, — сказал Шамшуддин, собирающий телекинезом хурму. — Будь полезен для общества. Скажем, принеси нам пива.
— Для этого есть рабы, — проворчал Креол, прищелкивая пальцем. — Рабыня, пива нам!..
Девушка с зелеными глазами как будто расплылась в воздухе — и тут же появилась снова, но уже с кувшином отличного ячменного пива. Иметь в рабах демонов оказалось удобно, Креол не мог нарадоваться на свои новые возможности.
Шумму, Тей и Метху не так уж могущественны. Первый специализируется на строительстве — стены Шахшанора благодаря ему стали прочней и выше, чем когда-либо были при дедушке Алкеалоле. Второй не знает равных в подсчетах и занимается в Шахшаноре хозяйственными делами. Третью же особенно оценил Шамшуддин — она приносит любые яства и напитки.
Но это хорошее начало. Сегодня трое прислужников из легиона Элигора — завтра сам Элигор. Креол с оптимизмом смотрел в будущее. Хотя цепь кровавого железа теперь всегда держал при себе — договор договором, а без оглядки демонам верить нельзя.
Особенно если обращаться с ними так, как они того заслуживают.
— Пошел вон! — рявкнул он на Тея, неосмотрительно показавшегося в истинном обличье. — Я же говорил, что не хочу видеть твою гниющую рожу, когда ем!
— Прости, господин, — нехотя обернулся человеком демон.
— Нет-нет, не проси прощения, — сказал с вершины дерева Шамшуддин. — Моему побратиму полезно время от времени напоминать о смерти. Может, подобрее будет.
— Каким образом мысль о смерти кого-либо когда-либо делала добрее?! — огрызнулся Креол. — А чего ты приперся-то? Я тебя не звал.
— Во внутреннем дворе клиент, — поклонился Тей. — Желает видеть почтенного мага. Я сказал, что почтенного мага обещать не могу, но господин Креол его, возможно, примет.
Креол сначала не понял и пошел встречать клиента. Но уже по дороге понял и едва не лопнул от злости. Лицо начало чернеть, он хотел уже вернуться и хлестать Тея, пока не начнет дымиться, но все же передумал. Клиент может уйти, а клиенты — это деньги.
Креол радовался, унаследовав Шахшанор и все, что к нему прилагалось. У него появились свободные средства, он перестал отрабатывать илькум и смог ни в чем себе не отказывать. Но потом оказалось, что такой огромный дворец, конюшня и рабы означают множество расходов. Деньги требовались каждый день, отцовское наследство было не бесконечным, а это значило, что Креолу нужно разговаривать со всякими идиотами и выполнять их просьбы.
По сути он все равно отрабатывал илькум, только добровольно.
Шамшуддин, конечно, тоже вносил свою часть сиклей. Все-таки он теперь жил в Шахшаноре постоянно, и не один, а с женами, детьми и несколькими собственными рабами. Но вся эта орава ничего не делала, а только жрала, так что большая часть заработков Шамшуддина уходила на самого Шамшуддина.