— Ну, Тимофеев, — только и сказала Зина. — Хотя ради авто я готова на все! Ладно, веди меня на ложе, пока я еще в радостном возбуждении!
А супруга, оказывается, служила в Московском театре сатиры. Это на Триумфальной. То есть — на Маяковке. Надо же! А я думал, что-то связанное с драмой. А Зина, как увидела «Запорожец», прям обняла его капот. Чуть не расцеловала. И назвала «Букашечка». А что, красная, с черным капотом, почти как божья коровка. Решено, хотел назвать Горбунком, но пусть будет «Букашечка». Зина уселась на сидение, вытянув и скрестив свои ладные ножки. Смотрела на дорогу, но иногда как-то странно на меня посматривала. Возможно, просто я ей нравился в костюме. «Тимофеев, а ты, оказывается, красивый», — сказала она, когда я облачился в парадное, намереваясь сразу после доставки жены на работу ехать на конференцию.
Я высадил Зину у театра, на прощание лобызнул в щечку, а сам подумал, что в этом «оказывается» скрывается тайный смысл. «Мой» Шурик что, лучше оригинала?
Я развернулся и поехал в институт. Доклад не мешало еще раз перечитать, раз «Лопух писает кипятком».
Парковка у института была заполнена, но мне удалось найти крохотный пятачок и втиснуться между видавшей виды «Победой» и солидным таким «Мерином» с иностранными номерами. Что, реально на конференции будут иностранцы?
Над входом в вуз появился кумачовый транспарант: «Привет участниками конференции по автоматизации». В коридорах было суетно, видимо, занятия были отменены по причине конференции. Я поднимался на свою кафедру и вдруг услышал наверху иностранную речь. Целая делегация спускалась по лестнице к актовому залу на втором этаже. По одежке сразу видно — иностранцы. Я посторонился, пропуская что-щебетавшую по-английски переводчицу, и вдруг столкнулся взглядами с… телефонным мастером. Тем самым, что ставил нам телефон в квартире.
Это был он, без сомнения он!
Глава 10. Взлет и падение
Нет, я, конечно, слышал, что каждый человек имеет в мире двойника, и прочую лабуду. Да и телефонный мастер существенно изменился внешне — теперь он был гриваст по последней моде, при усах и бакенбардах. И пиджачок на нем был импортный, клетчатый, дорогой, не та роба, в которой он ко мне в квартиру явился. Но память на лица у меня — отличная. А глаза — это зеркало души. Да, считай, именно по взгляду я его и узнал. И он меня тоже.
— Ну что, хорошо «Столичная» пошла? — спросил я мастера и подмигнул.
Он вытаращился на меня. Ну вот точно так же, когда увидел, что бутылка «Столичной» початая.
— Что йест пошля? — переспросил он.
Ага, мы еще и языка не знаем. Прекрасно!
Переводчица обожгла меня презрительным взглядом и снова что-то защебетала по-аглицки, и делегация двинулась дальше.
Я проводил взглядом этот маскарад, дождался, пока лестница освободится, и в скором времени прибыл на кафедру. Дуб, увидев меня, вскочил, подбежал, начал меня осматривать со всех сторон. Сам он был тоже торжественно прикинут, даже в галстуке-бабочке на шее.
— Во! — сказал Дуб, осмотрев меня и показал большой палец руки. — Только шишка твоя светится не к месту. Может, пластырем залепить?
Я достал из кармана тюбик, врученный мне на прощание Зиной. В тюбике был тональный крем. Импортный. Дуб осторожно выдавил немного пасты на палец и замазал мою шишку. Результатом остался доволен, снова показал большой палец. Вернул мне тюбик и уважительно сказал: «фирма».
— В общем так, — сказал он, раскладывая мой распечатанный доклад на столе. — Начнешь при свете, потом будешь говорить в темноте, но там, на трибуне лампочка имеется для подсветки текста. Диапозитивы готовы, я в докладе их циферками пометил, видишь? Где циферка, паузу сделай, чтобы кадр сменился. Так что на экран посматривай, там зеркальце специальное. Ну и не части. Говори медленно, солидно. Не забудь, в зале комиссия из министерства и иностранцы. Из капстран, между прочим. Проявили большой интерес. Учти, иностранцы попросили после доклада разрешить задать вопросы. Не тушуйся, отвечай по существу, но особо не затягивай. Штук на пять ответишь и хватит: «Спасибо за внимание» и оревуар, понял?
Я кивнул.
— Если все пройдет хорошо, считай, защита у тебя в кармане, понял?
Я снова кивнул.
Дуб посмотрел на часы, аккуратно собрал листы с докладом, вручил мне.
— Ну что, пошли что ли. Погоди, посидим на дорожку…
Посидеть можно было и внизу. Мое выступление было последним, доклады участников конференции я слушал за кулисами, сидя на стульчике. Остальные докладчики нервничали, ходили туда-сюда, что-то бубня под нос, я же был совершенно спокоен. Почему-то подумал, что все люди, что сейчас сидят в зале, в мое время уже мертвы. Или очень, очень стары. Вот сколько Дубу сейчас? Лет двадцать пять? Соответственно, в 2025-м будет уже восемьдесят. Это уже глубокая старость. А я еще не родился. А моему бате всего год. Лежит себе в коляске, пузыри пускает. Найти что ли, посмотреть? Бабуле деньжат подкинуть…