Козлов принял ценную деталь и только кивнул. Кажется, от счастья он лишился дара речи.
— А теперь задание на дом, — сказал я, глянув на часы. — К завтрашнему дню нарисуете машины для гонок, какие хотите, любой формы. Потом определимся с колесной базой, чтобы у всех была одинаковая. Ну и начнем делать машины сами! А теперь марш обедать и в школу!
Ребята разошлись, я проводил их до крыльца, где увидел дюжину малышей. Совсем малявок — первый-четвертый класс с толстой теткой-воспиталкой, назвавшейся Раисой Михайловной. С этими было проще. Детишки лепили из пластилина и собирали конструктор. Когда начинали шалить, тетка, сидевшая за задним столом, отрывалась от книги Мопассана и рявкала. Или била указкой по столу. И сразу наступала гробовая тишина.
В восемнадцать ноль-ноль за малышней прибыл автобус, Раиса Михайловна тепло со мной попрощалась и деток увезла.
Я собрал заляпанные пластилином клеенки со столов и пошел искать Трофимыча, чтобы отдать ключ. Мастера на месте не оказалось. Ключ от мастерской я забрал с собой и вышел за ворота, где был сметен толпой.
Толпа валила с завода к метро. В основном — молодые ребята и девчата. И я против своей воли был этим потоком увлечен. Меня перенесло через дорогу, донесло до метро, буквально снесло к турникету, куда я закинул пятак, вытолкнуло на эскалатор, внизу снова подхватило и понесло к вагонам. Хорошо хоть в нужном направлении.
Я протиснулся в хвостовую часть, где меня дружески прижало к стеклу, и вдруг увидел… Нет, сначала я услышал ту самую мелодию из «Пленницы», а потом увидел… Юрия Никулина. Вернее — я увидел Балбеса.
Глава 16. Круговое движение и враг народа
Балбес корчил мне рожи в окне соседнего вагона. Видно было, что его тоже хорошенько прижало пролетариатом. Было непонятно, гримасы он корчил от того, что сильно прижало, или так радовался, увидев меня?
Откуда он здесь? Вряд ли работает на заводе. По идее он на зоне должен срок мотать. Этим же «Кавказская пленница» кончилась, судом. Видимо, всех троих и посадили, хоть Трус кричал про советский суд — самый гуманный в мире. А в «Иван Василиче» их уже и не наблюдалось. Хотя нет, троица проявилась в «Семь стариков и одна девушка». Но там ребятки инкассатора брали, а это уже, считай, расстрельная статья. Вспомнить бы, в каком году сие вышло на экраны?
Голос из динамиков объявил следующую станцию, Балбес сморщил на прощание совсем уж уморительную рожу, махнул мне рукой, развернулся и стал протискиваться к выходу. Пойти за ним? А смысл? Что я ему мог предъявить? Прижать его к стене и орать, что он Нину украл и склад ограбил?
Так что никуда я за Балбесом не пошел, мужественно доехал до нужной станции, не без труда выбрался из вагона, осуществил переход, снова был серьезно помят, и, наконец, прибыл к себе на «Новокузнецкую». Подошел к остановке трамвая и понял, что не влезу. Час пик, он и в трамвае час пик. Решил пройтись до дома пешочком.
Когда я открывал дверь квартиры, телефон уже трезвонил. Я, не разуваясь, бросился в комнату, поднял трубку. Звонил Николай.
— Александр! Ну вот, наконец, и вы. Уже час вам звоню. Хочу сказать, что с вашей машиной все хорошо. Стоит на сервисе, вас ждет. Можно забирать.
— Да, вот спасибо, — ответил я. — А не подскажете, как лучше туда доехать?
— Да что вы! Я вас сам отвезу. Я тут рядом. Давайте, минуток через десять выходите к подъезду, я подъеду.
Славный, однако, человек, подумал я. Другой бы адрес сказал и все дела, а тут…
Я вышел к подъезду, серая «Волга» с оленем на капоте уже меня ждала. Когда я в нее садился, бабки у подъезда посмотрели на меня уважительно.
— В общем, ребята постарались. Сделали из вашей ласточки конфетку, — порадовал меня Николай, выезжая на дорогу.
— Из Букашечки, — поправил я. — Зина ее Букашечкой назвала.
— Букашкой? Еще лучше, — хохотнул Николай. — Слушайте, а что у нее за движок? Мастера сказали, у нее вообще двигателя нет.
— Так это — электромобиль. Я его сам собрал.
— Да ладно! Хотя верно, вы, когда в бокс въезжали — не трещало. Я заметил. И как на ходу? Мастер звонил, что они ее завести не смогли, на руках на подъемник закатывали.
— Да там секретка есть.
Николай понимающе кивнул:
— Это правильно. Жену, машину и гитару в чужие руки — никогда! И все-таки, как на ходу? Не подводит?
— Да нет, вчера по Луховиц и обратно слетали, все хорошо было, пока с вами не встретились.
Николай громко рассмеялся:
— Каюсь, виноват. А как крейсерская скорость?
— Я особо не гнал. Девяносто шел. Хотя спокойно мог бы и за сотню. Но дорога сырая, зачем рисковать.