Чтоб не делать отпечатков
Жил в гостинице советской
Несоветский человек»…
Песенка про шпионов. Юморная. А что, Высоцкого крутили по советскому радио? Он же был, кажется, в СССР запрещен. Или слухи сильно преувеличены?
Но это было не радио. Мне вмонтировали в Букашку магнитофон! Прямо в заднюю панель. Не кассетный еще, но вполне компактный. Следующая клавиша отвечала как раз за перемотку, и когда я на нее нажал, музыка из колонок смокла, а сзади за спиной что-то зашуршало, перематывая пленку. И Высоцкий снова запел про удачную операцию советской контрразведки.
Я ехал на машине, за которой охотятся шпионы, слушал песенку про шпионов, и где-то внутри машины была куча шпионских жучков. Очень песенка в тему!
Зины дома не было. Я залез на антресоли, достал магнитофон. Право же, стыдно изобретателю радиотехники то и дело выпрашивать импортный магнитофон у соседа. Хотя «Националь»* у Шпака был хорош. Японский. Работал и от сети, и от батареек. И работал хорошо.
Этот же магнитофон был самодельный. Довольно простой лентопротяжный механизм, головки звукоснимателя, валы и пасики. Даже не магнитофон, а скорее — приставка. Ничего такого, отвечающего за воспроизведение звука я не заметил. Выход был только на наушники. Типа аудиоплеер. А вот поломку я нашел почти сразу. Пасик лопнул. Резиновое колечко. Подходящего по размеру не нашел, пришлось спускаться в «Радиотехнику», покупать.
В общем, починил я магнитофон, лентопротяг заработал. Проверить бы в действии. Но где взять катушку с пленкой? Идти у Букашке? Лень чего-то. Я порылся на антресолях и нашел-таки две бобины. С пленкой и пустую. Такое впечатление, что их нарочно в самый угол запихали и хламом разным завалили. Поставил их на лентопротяг. Не сразу понял, что куда вставляется. Но справился. Я нажал кнопку, бобины закрутились, я тут же надел наушники.
«Проба, проба… Проект „Вино из одуванчиков“, повторяю, „Вино из одуванчиков“, — раздалось в ушах, — пробный запуск. Поехали…».
Голос Шурика. Я начал к нему уже привыкать. Но никакой музыки за этим не последовало. Чего поехало, куда поехало? Раздался какой-то совершенно немелодичный треск. Это что? Интернет? Я в каком-то то кино, кажется, про Терминатора, такое видел и слышал. Там сисястая такая телка-робот в интернет с такими же звуками выходила. Интернет? Так нет еще никакого интернета. Не придумали. Так ведь трещит.
Я выключил все это дело, задумался. Было над чем. Почему обязательно интернет? Если я чего-то понимаю, то на пленке была какая-та информация. Цифровой код, предназначенный для какого-то сложного цифрового устройства. Для какого?
Я спрятал все это дело в тумбу стола. Надо бы Лопуха расспросить или Дуба. Где у нас на автоматике такое применяется?
Зазвонил телефон. Это был Николай.
— Извини, что поздно. Я по поводу Юры — Гоши. Ездил опять к Березиной, спрашивал. Говорила, что приезжал пару раз. Молодой, интеллигентного вида. Вежливый. Вы запирались в домике и чего-то обсуждали. Ничего не напоминает?
Я только вздохнул вместо ответа.
— Жаль… Придется искать. А «буханку», что была у Березиной, нашли. В Люберцах. Пустую, конечно, в угоне была. Слушай, я все понимаю, но ты память напряг бы. Нам этот Гоша позарез нужен.
— А если найдем, что ему будет? — спросил я.
— Ах, ты про это? Слову моему веришь? Все у него будет норм! Никаких репрессий. Наоборот, авторские, патент, все прочее. Вояки к этому делу интерес проявили, соображаешь?
Я обещал подумать, положил трубку. Вышел на балкон перекурить. Из Шпаковой квартиры пел Высоцкий:
«… тут на зуб зуб не попадал, не грела телогреечка.
Тут я доподлинно узнал, почем она копеечка».
Я заглянул за стену. Шпак стоял у перил и подпевал Владимиру Семеновичу. Кажется, он утирал слезы:
«Было время и были подвалы.
Было время и цены снижали.
И текли куда надо каналы.
И потом куда надо впадали»…
Я не стал мешать слушать соседу. Он-то точно помнил, как люди жили в бараках, как пыталась привыкать к мирной жизни огромная страна. Но снижались цены, и все верили в лучшее…
Докурил, тихонько прикрыл за собой дверь.
Зина явилась усталая, но деятельная. Объявила с порога:
— Шурик, у нас в воскресенье — новоселье! Тянуть больше нельзя! Коллеги меня не поймут.
Сунула мне в руки букет роз, пошла инспектировать жилое помещение.
— Рухлядь эту со стола убери с глаз долой. И с балкона тоже. Шурик, пойми, к нам придут просто великие люди. Не подведи меня, Шурик!