— Да там… случилось, в общем… потом расскажу.
— А чего не поднимаешься?
— Да неудобно как-то. Я заглянул — там все незнакомые, пляшут. Кстати, тебе, подарок от всех наших, — и Дуб сунул мне в руки новые боксерские перчатки ярко-красного цвета.
Збышек посмотрел на подарок и показал большой палец руки. Мы поднялись наверх, в квартиру, а там уже вовсю гудело танцевальное веселье. Стол исчез, видимо, отправился обратно в квартиру к Шпаку вместе с лишними стульями, бутылки и напитки с закусками переместились на недавно покрашенный подоконник. Гремел магнитофон, дружно завывали битлы, народ заходился в лихом рок-н-ролле. «Хоп-хей-хоп» — самый писк! * Зина, покрасневшая и разгоряченная, уже сбросила туфли и танцевала босиком. Видимо, у соседей внизу люстра качалась, как во время землетрясения в Японии. Среди танцующих я с удивлением заметил Настю с Оксаной. Впрочем, пусть резвятся, вот уж они — точно заслужили!
Пришлось вести Дуба на кухню и кормить остатками плова. Дуб не стеснялся и навалил себе целую тарелку. Вооружился ложкой, стал все это дело быстро уминать.
— А где Лопух-то? — спросил он.
— Да в карты играет. У Шпака. Пошли смотреть пылесос, да и решили пульку расписать, увлеклись.
— Видел, что он подарил?
— Нет еще, а что?
— Ты посмотри, посмотри! Такая штука, что почище твоей Букашки будет.
— Да ладно, — «не поверил» я. — Неужто радиотелефон?
— Не, — мотнул головой Дуб. — Там еще проблемки. Надо доработать.
В это время быстрая музыка в комнате стихла. Сменилась медленной. «Моя гитара тихо плачет», — грустно сообщил Харрисон. Я заглянул в комнату, Зину танцевал пан Спортсмен, лысый Збышек хотел пригласить пани Зосю, но его опередил пан Зюзя. Поляк обозвал его курвой и потащил танцевать Настю. Шпак вцепился в бока пани Моники и нежно ее к себе прижимал. Судя по затуманенному взгляду, он приближался к блаженству. На тахте в темном уголке пан Вотруба вовсю зажимал пани Оксану. И даже выключил торшер. В общем, народ отдыхал.
Сытый Дуб плясать отказался. Достал из сумки журнал «Советский Экран» с групповым фото артистов кабачка, дождался, когда включат свет, и оперативно собрал у пришедших автографы.
В этот момент в дверь позвонили, я пошел открывать.
На пороге стояли Бунша с супругой Ульяной Андреевной. Бунша был против обыкновения без папки и даже без шляпы, руки держал за спиной.
— Товарищ Тимофеев, — затряс он козлиной бородкой. — Времени уже двадцать два часа! Вы грубо нарушаете покой граждан! Завтра рабочий день! Я понимаю, что новоселье, но…
Я потрогал боксерские перчатки, что еще висели у меня на шее. Очень захотелось применить их на управдома. Но он вдруг протянул мне… большой букет гвоздик, который прятал за спиной.
— Но ради такого события жильцы нашего дома согласны и потерпеть! С новосельем!
Из комнаты прибежала Зина, вырвавшаяся из мощных лап пана Спортсмена. Увидев гостей, она радостно взвизгнула, схватила цветы, чмокнула Буншу в щеку и потащила управдома с женой в комнату угощаться и плясать.
— Это вам, — успела сказать управдомша ехидно и что-то сунула мне в руки.
Я развернул. Кухонный передник в цветочек и пара прихваток для кастрюль. Подарок на новоселье! Вот ведь баба — язва! Очень хотелось догнать и якобы случайно сорвать с нее рыжий парик. Еле удержался.
Музыка стихла, гости разъехались. Пан Вотруба повез девушек из овощного в Выхино на такси. Бунша за короткое время успел прилично накидаться, уходить не хотел, требовал продолжения банкета, и Ульяна Андреевна еле-еле его увела.
Соседи в доме-гармошке обрели вожделенный покой. Только в квартире Шпака все еще ярко горел свет. Там шла игра.
Играли два профессора — настоящий Михаил Абрамович и пан Профессор из кабачка. А также пан Гималайский и присоединившийся к ним Шпак, который, оказывается, тоже любил это дело.
Я в качестве зрителя сидел на диване, Зина тихонько сопела, привалившись к моему плечу. Очень хотела посмотреть, как серьезные мужчины играют в карты на деньги. Мечтала когда-нибудь побывать в казино. Но почти сразу заснула. Устала от праздничных хлопот. Я тоже зевнул и посмотрел на часы. У Шпака они были старинные, настенные, с маятником. Антиквариат! И время-то какое — ровно полночь! Двенадцать или ноль-ноль по Московскому времени.
А я заметил на диване раскрытую книгу. Шпак любит читать? Я посмотрел обложку и очень удивился. «Солярис» Лема? * Шпак любит фантастику?
«В Петропавловске-Камчатском — девять утра», — сообщило с кухни радио.