В трубке запикало отбоем.
Шпак смотрел на меня как-то испуганно:
— Может быть, позвонить в милицию? — предложил он.
Я отрицательно мотнул головой. Зину я реально хотел увидеть живой.
Я гнал. Я реально гнал по ночной Москве, превышая допустимую скорость и уже ни на что не обращая внимания. Меня даже пытался тормознуть постовой гаишник, чуть ли не под колеса со своей полосатой палкой рванул. И, кажется, пытался пуститься в погоню на своем желто-синем мотоциклете с коляской. Да куда там ему с люлькой против Букашки… Да и черт с ним! Хочет, пусть догоняет. Если сможет. Не до него мне.
Все зашло слишком далеко! Если это и кино, то давно уже не комедия. Скорее — детектив, где запросто может погибнуть если не главный герой, то героиня — точно. На это я не был согласен. Пусть забирают эту чертову Букашку и делают с ней, что хотят. Но Зина?! Раба сцены, совершенно киношный человек даже для этого киношного мира. С какого боку она здесь? Зачем вмешивать ее? И из-за чего? Как там было в «Гараже», из-за «крашеного железа»?
Степаныча в будке не было. А свет в будке был. Я заглянул через окошко. Телефонный аппарат, разбитый валялся на полу у перевернутой табуретки, розетка была с корнем вырвана из стены. Видимо, это отсюда, с этого аппарата был произведен совсем недавно тот страшный звонок, когда Зина кричала. После этого телефон и разбили. Где Степаныч? А ладно, уже не важно. Важно, что ворота в гаражный кооператив открыты. Я въехал на свою линию, подъехал к своему гаражу. У соседнего гаража стояла машина. Синий «Москвич», 408-й. Ну вот и свиделись. Из-под калитки моего гаража пробивался тусклый свет.
Они там? Внутри? Зина и таинственные злодеи. Что они задумали? И как они туда попали? Подобрали ключи? Если бы не Зина, я просто закрыл бы гараж снаружи. Вставил бы в петли навесного замка какую-то железяку, или проволокой замотал. Потом позвонил, куда надо. Но если Зина внутри, то ей угрожала реальная опасность.
Я толкнул рукой калитку. Легко поддалась. Я вошел в гараж и сразу увидел Зину. Она связанная, с взлохмаченными волосами сидела на том самом ящике с разными железками. Видимо, она много плакала. Дорогая французская тушь черными разводами была размазана по щекам. Рот Зины был крепко завязан чем-то в полосочку. Галстук пана Сбишека? Зина увидела меня, попробовала вскочить на ноги, но сильная рука решительно усадила ее обратно. Рядом с Зиной кто-то стоял. Женщина. Крупная, в теле. Она поднесла к носу Зины кулак и погрозила. Потом повернулась ко мне и… подмигнула. Знакомая мне женщина в очках, с добрым, улыбчивым лицом. Вот ее-то я точно совершенно не ожидал здесь увидеть. Раиса Михайловна, воспитательница младшей группы на станции юных техников. Только теперь в ее руке не Мопассан и не указка, а маленький блестящий пистолет. Кажется, такие называют дамскими.
— Александр Сергеевич. Что же вы так долго? Мы уж вас, признаться, заждались, — проворковала она и погрозила мне пальчиком.
Что? Зину похитила эта тетка? Но голос в трубке был мужской.
В этот момент калитка за спиной скрипнула, и что-то твердое толкнуло меня в спину. Ствол пистолета? Точнее — глушитель на стволе пистолета. Я понял, что неизвестный злодей прятался в машине, в том самом «Москвиче», и вошел в гараж сразу за мной. Чья-то рука быстро прошлась по моим карманам, похлопала по бокам, по бедрам, проверила за ремнем на талии. И снова толчок в спину, и голос. И я его узнал.
— Давай, Шурик, не будем терять время.
Меня сзади снова толкнули. Куда мне идти? К люку в подвал? Зачем?
Зина снова заворочалась на ящике, Раиса Михайловна прикрикнула на нее. Совсем, как на расшалившихся малышей в кружке. Зина испуганно замерла.
Я подошел к люку, посмотрел на Зину. Сказал совершенно идиотское и киношное:
— Не беспокойся, все будет хорошо!
— Будет, будет. Открывай, — подбодрил меня голос за спиной.
Я взялся за ручку люка, потянул на себя. Внизу сразу включился свет.
— Что, спускаться? — наконец обернулся я и посмотрел на… Трофимыча. Мастера станции юных техников я сейчас впервые увидел без синего халата и привычного штангенциркуля в нагрудном кармане. Теперь он был в сером нейлоновом плаще и серой же шляпе. Как же все-таки одежда меняет людей! Вот встретил бы его на улице в таком виде, наверное, и не узнал бы. Да, скорее, и не в одежде дело. Выражение лица! Куда делся вечно недовольный и занятый Трофимыч, мечтающий, чтобы все побыстрее свалили с доверенного ему учреждения, чтобы он мог запереть двери и повесить замок на ворота? Откуда появился этот мужчина с суровым лицом? Даже улыбка на этом лице — скорее гримаса.