— Лицемерка, — сказал, словно плюнул.
— Не тебе меня обвинять! — отрезала Виарина.
К Эрегарду торопливо подошла баронесса. Окинув сына взволнованным взором, повернулась к Иннегарду.
— Иннегард! — оглаживая живот, баронесса одарила пасынка суровым взглядом. — Твоя выходка отвратительна. Ты обязан извиниться. Мы ждем.
— Извиниться? За что же, матушка?
— За то, что ты сказал о своем брате и его невесте.
Иннегард с горькой усмешкой взглянул на приблизившегося отца.
— Даже если это правда? Отец!
— Мы ждем! — в голосе баронессы зазвенел лед. Фаннегард, хмурясь, смотрел на старшего сына.
Иннегард перевел взгляд на Виарину, на Эрегарда, потирающего плечо и буравящего брата враждебным взглядом.
— Подавитесь, — пробормотал полуэльф себе под нос. И произнес громко, на весь зал. — Извини, Эрегард! И ты, Виарина. Отец, матушка, — поклонился в их сторону. — Простите моё неподобающее поведение. И вы, уважаемые гости. Я приношу извинения! Всем! Ну, так что? Мне нальют искупительную чашу? Что-то в горле пересохло от волнения.
— Тебе уже достаточно, — неодобрительно бросил барон, который, как и Гилэстэл, заметил издевку в голосе Иннегарда. — Будет правильным, если теперь ты отправишься спать. Успеешь придти в себя. Послезавтра свадьба, и я не хочу, чтобы ты её испортил.
— Как скажешь, папенька.
Иннегард снова согнулся в низком поклоне, развел руки в стороны, взмахнув ладонями. После его ухода в зале еще несколько минут стояла неудобная тишина. Постепенно гости оживились, вернулись за столы, заиграла музыка.
Гилэстэл, наблюдая исподтишка за четой хозяев, склонился к Астиду.
— Взгляни на них. Теперь ясно, кто здесь хозяин на самом деле.
Баронесса с сердитым лицом тихо отчитывала мужа, а тот лишь кривился и кивал в ответ на её слова.
Глава 11
Служанка спала, откинув голову назад, приоткрыв рот и иногда всхрапывая. Астид открыл глаза, зевнул. Приподнялся на локте, заглянул в лицо девушки, разделившей с ним ложе в эту ночь. На круглом лице — мятые следы от подушки, кожа на мягкой белой шее собралась складками. Бодрствующей она была привлекательнее, чем сейчас. Старательная, но неуклюжая и неумелая, она стал разочарованием этой ночи. Астид с насмешливой досадой дернул щекой, отбросил одеяло и слез с высокой широкой кровати. Оглянувшись, вспомнил Мэйв и усмехнулся — наверняка те, кто мало-мальски понимал толк в любовных утехах, предпочитали месту прислуги другое занятие.
Утро ворвалось в распахнутое окно суетливыми голосами снующих по двору слуг — подготовка к свадьбе шла полным ходом. Служанки тащили корзины с цветами, носились с ворохами цветных лент, трясли ковры. За воротами замка слышался стук молотков и визг пил. Шум разбудил девушку. Она потянулась, разомкнула глаза, и, увидев льющийся в комнату солнечный свет и стоящего у окна Астида, испуганно вскрикнула:
— Ах ты, батюшки!
Поспешно спрыгнув с кровати, служанка принялась натягивать платье.
Астид подошел к столу, налил в бокал воды из кувшина, и незаметно кинул туда щепотку зелья из коробочки, предусмотрительно приготовленной с вечера.
— На-ка, голубушка, освежись, — подойдя к служанке, полукровка с улыбкой подал ей питьё.
— Спасибо, ваша милость, — служанка, польщенная вниманием, приняла бокал из его рук, выпила, ласково посматривая на господина.
— Ты прелесть, — забирая бокал из её рук, сказал Астид.
Служанка выскочила за дверь, поправляя на голове чепец, а полукровка заглянул в бокал, убедился, что он пуст и с облегчением поставил его на стол — перспектива стать отцом его не вдохновляла вовсе.
Астид оделся и вышел в замковый коридор. Их с князем поселили в центральном здании, в роскошных, но неуютных комнатах — кровати под дорогими покрывалами были слишком высоки, коротки и продавлены, стены холодных комнат, занавешенные коврами и гобеленами, почти не держали тепло. Астид вполне оценил наличие второго человека в своей постели, когда промозглая стынь многосотлетнего замка заставила его прятаться под толстыми одеялами.
Осторожно заглянув в уборную, Астид удовлетворённо кивнул и вошёл. После вчерашнего пира всё уже успели отмыть. На деревянной полке лежали свежие листья салата и лопуха, в углу стояла плоская миска, наполненная цветочными лепестками для освежения воздуха.
Возвращаясь по длинному коридору, скудно освещенному сочащимся из приоткрытых дверей светом, Астид услышал голос барона Хонгескъё — он кого-то недовольно отчитывал. Полукровка прошел мимо, бросив короткий взгляд в дверную щель. Остановился, подумал, вернулся и, притаившись, напряг слух.