— Снаружи неказисто, но внутри всё довольно прилично, — Ригестайн повернулся к князю. — В правом крыле уже живут. Левое пока на ремонте.
— Купчая оформлена надлежащим образом? — спросил Гилэстэл, спрыгивая с коня, и набрасывая повод на ветку растущего поблизости дерева.
— Да, князь. Хозяин был рад от него избавиться. Купчую подписали в Маверранумском банке, при троих свидетелях и поверенном из Казначейства. Новым владельцем значится рогрийский негоциант Абро Гусь.
— А дети?
— Те, кто был в старом приюте, уже тут. Девять человек. Из наставников пока двое — их прежний воспитатель и молодой учитель. Ещё кухарка, горничная и смотритель. Взгляните сами, Ваша светлость.
Астид спешился и вслед за князем поднялся на широкое крыльцо. Тяжелая дверь с позеленевшим медным кольцом подалась под руками Ригестайна, и полуэльфы вошли внутрь.
Из обширной прихожей на второй этаж вели две лестницы. Левая во избежание порчи была укрыта дерюгами, сквозь которые проглядывали выщербленные ступени. По сохранившимся на стене остаткам кожаных обоев, когда-то позолоченных, а теперь свисающих неопрятными бурыми лохмотьями, можно было догадаться, что некогда этот дом блистал роскошью. В ремонтируемом крыле слышался перестук молотков, шорохи и скрежет.
Правая лестница с восстановленными ступенями, отшлифованными перилами и балясинами, со стенами, оштукатуренными и окрашенными в светлые тона, радовала глаз.
— От прежних владельцев остались гравюры и картины, — поманив за собой князя и Астида, Ригестайн направился к лестнице. — Как закончим ремонт в доме, повесим их. На втором этаже спальни для воспитанников и наставников. На первом — столовая, кухня, два класса. Библиотека, лаборатория и еще три класса будут в другом крыле. Подвал тоже приведем в порядок.
В длинном крыле пахло известью и чистотой. В открытое окно в конце коридора проникал теплый летний воздух. Князь открыл одну из дверей, вошёл в пустую комнату, одобрительно оглядел её. Четыре застеленные свежим бельём постели, стол, табуреты, стеллажи у каждой кровати — всё новое.
— Спустимся вниз, — Гилэстэл кивнул Ригестайну.
В светлой столовой за длинными столами завтракали два наставника, смотритель и восемь детей разного возраста. Девятого воспитанника — полугодовалого малыша, заметно потолстевшего, на коленях держала горничная и кормила кашей. В примыкающей к столовой кухне была видна фигура суетящейся кухарки. При виде вошедших полуэльфов все резво вскочили, оставив ложки.
— Ваши милости! — из-за стола выбрался старик, встретивший их когда-то в старом приюте. Его седые волосы и борода были подстрижены, а чистая одежда и удобные мягкие туфли придали внешности образ почтенного ментора. Опираясь на трость, старик поклонился. Вслед за ним склонили головы и все остальные. Из кухни выбежала кухарка, согнулась, комкая в руках передник.
— Сядь, старик. И вы все тоже. Продолжайте трапезу.
Гилэстэл прошёл к столу, присел на скамью и оглядел немногочисленных воспитанников приюта — чистых, опрятных, одетых в одинаковую одежду, неброскую и практичную. Пять мальчиков, три девочки. Самому старшему на вид лет двенадцать. Настороженно и недоверчиво смотрят на незнакомых господ. На Ригестайна взглядывают доверительно, но удивлённо.
— Перед вами Его светлость князь Гилэстэл Илфирион Хэлкериес, учредитель этого приюта, — сказал Ригестайн.
Взоры — удивлённые, благодарные, почтительные — обратились к беловолосому полуэльфу.
— Моё имя вы теперь знаете, — улыбнулся он. — Мне будет приятно узнать ваши имена.
Первым, привстав, коротко назвался старик.
— Ловид Бартоласкье.
От Астида не ускользнуло, как Гилэстэл удивлённо дернул углом рта. Следом за стариком поднялся сутуловатый учитель, совсем еще молодой, с оспинами на вытянутом лице.
— Повик Пшечик. С отличием окончил Сурзинскую школу. По рекомендации ректора прибыл сюда, чая поступить на королевскую службу.
— И что? — усмехнулся князь, уже предвидя ответ.
— Отвергли. Поскольку кровей не благородных, — потупился недавний школяр.
— Поверь, тебе повезло больше, чем ты предполагал. А происхождение для меня имеет гораздо меньшее значение, нежели твои навыки и способности.
Кухарка, горничная и смотритель тоже были людьми сословия простого, не обремененные детьми и семьями. Одинокие, они, как и принятые на воспитание дети, обрели в этом доме то, чего не имели прежде — семью.