Она долго молчала, потом кивнула.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Я думала, что он поможет мне.
У меня словно камень с души свалился. Я ведь уже думал, что в итоге нам придется убить ее.
— Цинцифицес выжил, хотя остальных шутов убили, — сказал я. — Но потом я сделал ошибку, поделившись с тобой тем, что узнал от него. А через два дня убили и его. То есть получилось, что ты либо сама убила его, либо рассказала о нем убийце.
— Вот как опасно доверять любовникам, — сказала она. — Наверное, мы оба совершили эту ошибку, так ведь, Тео?
Аглая напряглась на мгновение, но я похлопал ее по руке, и она успокоилась.
— Ты хочешь помочь нам? — спросил я.
— Да. Назови клятву, которой я должна поклясться, и я поклянусь.
— Клянись могилой Цинцифицеса, — сказал я.
— Клянусь могилой Цинцифицеса, я сделаю все, что потребует от меня гильдия.
— Нас устроит такая клятва? — спросил я остальных.
Все кивнули, причем Аглая с явной неохотой.
— Тогда позвольте, я расскажу вам то, что думаю о нашем деле. В прошлом году Исаак с помощью своей дочери Ирины устроил побег для своего сына Алексея. Ирина, безусловно, использовала связи своего мужа, Филиппа Швабского. Бегство произошло ранней осенью, но готовиться они начали значительно раньше. Однако Филиппа интересовало не только воссоединение с родственником его жены. Его рыцари также собирались примкнуть к крестоносцам в Венеции.
— При чем тут крестоносцы? — удивилась Талия. — Они же хотят освободить Святую землю.
— Большинство из них. Но некоторые воспринимают крестоносцев просто как готовую для завоеваний армию. Еще во время прошлого крестового похода Швабия положила глаз на этот город, когда крестоносцы проходили через него. Византия тогда плохо обошлась со швабами и их союзниками. В том походе Филипп потерял своего отца Фридриха и еще кое-кого из родственников. Он ничего не забыл.
После прибытия Алексея в Хагенау появилась подходящая причина для созыва войск: ради восстановления на императорском троне законного наследника.
— Во всем послушного его благодетелю, конечно, — хмыкнул отец Эсайас.
— Конечно. Но оставалось одно препятствие. Молодой Алексей имел право на трон как наследник Исаака. Однако нельзя ничего унаследовать, пока жив сам владелец наследства. Поэтому жизнь Исаака решили принести в жертву. Причем его смерть в императорской тюрьме только добавила бы праведного гнева к наследственным притязаниям этого юноши. И вот, пока Ирина устраивает бегство, ее муженек Филипп организовывает заговор, используя швабских шпионов, оставленных здесь еще во время прошлого похода и по-прежнему преданных памяти Фридриха Барбароссы. Им оставалось лишь добиться перевода Исаака в Анемасскую башню, чтобы лишить его варяжских защитников, и ради этого Станислав изыскивает путь для перехода из свиты императрицы в императорскую гвардию. Ему долго пришлось исподволь убеждать императора перевезти своего брата поближе. Вероятно, для начала он в личных беседах поделился этой идеей с советниками, а часть из них имела свои причины для того, чтобы избавить этот мир от Исаака. Потом Цинцифицес подслушал тот роковой разговор. Он сообщил о заговоре шутам, и те, проводя свои расследования, насторожили заговорщиков. Должно быть, они захватили одного из шутов и выпытали у него имена остальных. А возможно, для надежности решили уничтожить всех шутов скопом. Но им ничего не было известно о Цинцифицесе, поскольку он не принадлежал к гильдии.
— И доказательством послужит то, что Симон появится в Анемасской тюрьме, чтобы убить Исаака, — сказала Аглая.
— Верно, а я намереваюсь попасть туда же, чтобы остановить его. Итак, мы возвращаемся к исходному вопросу. Как мне туда попасть?
Талия вдруг рассмеялась.
— Проще простого, — сказала она. — Ты ведь шут императора. Предложи ему послать тебя выступить перед заключенными. Намекни, что такое милосердное деяние облегчит мучения его грешной души.
Мы переглянулись друг с другом.
— Это может сработать, — признал отец Эсайас. — Но такая возможность будет у тебя лишь один раз. Если ты выберешь не тот день, то тебе вряд ли удастся быстро попасть туда во второй раз.
— А вот тут нам поможет Талия, — сказал я.
— Как? — спросила она.
— Выясни у Станислава, на какой день намечено дельце, — сказал я.
— Ты имеешь в виду, что я должна переспать с ним и выяснить это у него во время любовных объятий, — с горечью уточнила она.
— Ты же и так спала с ним вот уже несколько лет, — раздраженно бросил я.
— Раньше все было иначе, как ты прекрасно понимаешь, — отрывисто сказала она. — Теперь это не доставит мне радости. Но это, разумеется, не твоя печаль. Да, вот до чего докатилась Талия… она стала первой шлюхой гильдии.
— Неужели ты не понимаешь? — закричал я — Нам сейчас не до личных обид или амбиций. Готовится грандиозное вторжение. Кровавая бойня, способная унести жизни тысяч людей и опустошить всю эту империю!
Она застыла в немом оцепенении. Я глубоко вздохнул и продолжил:
— Но если мы сохраним жизнь Исаака, отняв у его сына возможность претендовать на трон, то одно только это может остановить войну. Ради сохранения мира вся гильдия готова на страшные жертвы. Почему же твоя жертва кажется тебе чрезмерной?
— Тебе вовсе не обязательно спать с ним, — мягко сказала Аглая Талии, и я с удивлением повернулся к ней. — Ты можешь вытянуть у него сведения другим способом. Учитывая, что он сделал с тобой и твоими друзьями, я вообще не стала бы с ним церемониться. Оставшись с ним наедине, дождись, пока он разденется, потом тресни его чем-нибудь тяжелым по голове и хорошенько свяжи.
— А потом?
— Я слышала, у тебя есть четыре ножа, — заметила Аглая. — Уверена, что ты проделывала с ними множество трюков, так воспользуйся же ими.
Талия с пониманием взглянула на нее, и уголки ее губ медленно поднялись. Такую ледяную улыбку я видел впервые в жизни.
Вошел отец Мельхиор и пошептался о чем-то с отцом Эсайасом.
— Симона нет в «Петухе», — сообщил он нам. — Исчезли и все его вещички. В трактире распоряжается какой-то чужак, он же готовит ужин, но ему неизвестно, куда направился Симон.
— Залег на дно, — предположил я. — Вероятно, уже окопался где-то во Влахернском дворце.
— Встретимся утром, — сказала Талия. — Я принесу вам нужные сведения.
Она ушла.
— Мне тоже пора идти, — сказала Аглая.
— Один из моих людей проводит тебя до дворца, — сказал отец Эсайас. — А другой присмотрит за Талией, на всякий случай. Можете обниматься на прощание, я, уж так и быть, отвернусь.
Он повернулся к камину и уставился на бюст Гомера.
— Доброй ночи, ученица, — сказал я и поцеловал ее.
— Интересно, а мне на какие ужасные жертвы придется пойти ради гильдии? — спросила она.
— Поживем — увидим, — ответил я.
Она ушла.
— Может, ты предпочтешь сегодня переночевать у меня? — предложил Эсайас. — Пожалуй, для тебя пока это самое безопасное место в городе.
— Нет, спасибо, я вернусь в гостиницу, — поблагодарил я. — Мне нужно убедиться, не придет ли еще кто-нибудь навестить меня.
— Отлично, — сказал он. — Но я все-таки поручу Стефану присмотреть за твоей дверью, и еще пара моих ребят будет прогуливаться вокруг «Петуха».
— Спасибо тебе. Мы доставляем вам столько сложностей.
— Никаких сложностей, — сказал он, и я заметил, как он улыбнулся под капюшоном. — Все равно мы по ночам бодрствуем.
Я проснулся незадолго до рассвета. Открыв дверь, я увидел, что Стефан дежурит в коридоре, приглядывая за лестницей. Он кивнул мне и, когда я прошел мимо, удалился в свою комнату спать. На улице уже рассвело, но солнце скрывалось за тучами. Разминаясь на свежем воздухе, я повторил все упражнения, прыжки и кувырки, с которых обычно начинался учебный день в гильдии. Левая нога слегка побаливала, но зато предупредила меня о надвигающейся буре. Как будто я нуждался в подобном предупреждении.