– Вот и первая реликвия! – рассмеялся Нико.
От новых, незнакомых запахов тмина и имбиря кружилась голова; глазами я пожирал фрукты, вкуса которых не знал, – апельсины и инжир.
Я впитывал в себя все новое и необычное, чтобы рассказать потом Софи. Нас встречали как героев, а мне еще ни с кем не пришлось драться. Я уже думал, что если так пойдет и дальше, то домой я вернусь не только свободным, но и принесу неведомые ароматы.
Но рыцари и знать гнали нас дальше.
– Крестоносцы, вы пришли сюда не за серебром и мылом, а чтобы послужить славе Господней!
Мы распрощались с Константинополем и на деревянных плотах переправились через Босфор. И наконец-то вступили в страну ужасных турок!
Первые попавшиеся нам крепости оказались безлюдными и покинутыми, города сожженными и начисто разграбленными.
– Неверные – трусы, – насмехались крестоносцы. – Прячутся, как белки в дупло.
Тут и там мы замечали нарисованные красным кресты, указывавшие на то, что здесь уже прошла армия Петра.
Дворяне торопили:
– Быстрее, быстрее, шевелите ногами, лодыри, или отшельник захватит всю добычу и ничего нам не оставит.
И мы спешили, хотя теперь у нас появились новые враги: невыносимая жара и мучительная жажда. Мы жарились на солнце, точно свиньи, высасывая из бурдюков последние капли воды. Набожные мечтали о выпавшей на их долю священной миссии, благородные, несомненно, о святынях и славе, простаки о том, что наконец-то и они на что-то сгодятся.
Неподалеку от Киботоса мы впервые почувствовали близость противника. Несколько всадников в тюрбанах и длинных одеждах промчались вблизи наших флангов, выпустили стрелы, не причинившие никому никакого вреда, и скрылись за холмами, точно проказливые мальчишки.
– Гляньте только, удирают! – засмеялся Робер.
– Пошли за ними свою гусыню. – Я изобразил убегающего цыпленка. – Они, наверно, приходятся ей братьями.
Стоящий на краю густого леса Киботос тоже выглядел брошенным. Никто не хотел терять время, все горели желанием догнать армию Петра, но, испытывая острую нехватку воды, мы были принуждены войти в город.
Первое, что я почувствовал, был сильный, неприятный запах.
Никодим взглянул на меня:
– Ты тоже его уловил, а, Хью?
Я кивнул. Мы слишком часто хоронили мертвых, чтобы не узнать эту вонь. Только сейчас она была в тысячу раз сильнее. Сначала я подумал, что турки, отступая, перерезали скот, но когда мы подошли ближе, то увидели дымящийся город, полный трупов.
Тела лежали везде. Море человеческих тел и отрубленных членов. Отрезанные, с неподвижными, пустыми глазами головы и отсеченные руки и ноги плавали в лужах крови, быстро впитывающейся иссушенной землей. Здесь устроили настоящую бойню. Мужчин и женщин резали, как больных животных, обнаженные выпотрошенные трупы валялись в пыли, обугленные, почерневшие головы торчали на пиках и кольях. Стены покрывали красные кресты – нарисованные кровью.
– Что здесь произошло? – пробормотал какой-то воин.
Кто-то отворачивался, закрывая лицо, кого-то рвало. Меня тошнило, а в животе словно открылась бездонная яма.
Из-за деревьев осторожно вышли люди в грязных, рваных одеждах, с почерневшей от крови и пепла кожей. По их наполненным ужасом глазам и ввалившимся лицам было видно, что они пережили нечто воистину страшное и чудом выжили. Турки то были или христиане – сказать никто не мог.
– Армия Петра разбила нечестивых! – крикнул Робер. – Они уже идут к Антиохии.
Никодим покачал головой.
– Армия Петра перед нами, – мрачно проговорил он. – Вернее, то, что от нее осталось.
Глава 9
В ту ночь считанные единицы, кто остался в живых, собрались у костра, впервые за несколько недель получив возможность насладиться настоящей пищей. Они-то и поведали нам о судьбе, постигшей армию Петра Пустынника.
Поначалу крестоносцы добились некоторых успехов.
– Турки бежали от нас, как трусливые зайцы, – рассказывал старый рыцарь. – Сдавали нам города. Оставляли мечети. Все радовались и кричали: "К лету будем в Иерусалиме". Мы разделили силы. Одна часть, в шесть тысяч человек, двинулась на восток, к турецкой крепости Ксеригордон. До нас дошли слухи, что там хранятся какие-то священные реликвии. Другая часть задержалась.
Через месяц мы узнали, что вражеская крепость захвачена и наши товарищи делят богатую добычу. Упоминалось даже о сандалиях самого святого Петра. Конечно, мы спешно выступили туда, чтобы не упустить свою долю.
– Нас обманули, – подхватил другой рыцарь, удрученно качая головой. – Скоро выяснилось, что слухи распространяли сами турки через своих лазутчиков. Наша армия в Ксеригордоне уже перестала существовать, и погубила ее жажда. В крепости не хватало воды. Тысячи сельджуков окружили город и просто взяли наших измором. В конце концов обезумевшие от жажды крестоносцы открыли ворота и тут же были уничтожены. Все до единого. Все шесть тысяч. А потом эти дьяволы напали на нас.
– Сначала с прилегающих холмов донесся вой, – заговорил третий солдат. – От этого воя кровь стыла в жилах, и мы даже подумали, что вступили в долину демонов. Мы остановились. Несколько человек отправились на разведку. И вдруг дневной свет померк и солнце скрылось за тучей стрел. До конца жизни я буду помнить этот жуткий оглушающий свист. Стрелы низвергались с неба, и люди падали на колени, пораженные кто в горло, кто в грудь, кто в руку или ногу. А потом в атаку пошли всадники в тюрбанах. Волна накатывала за волной, и они рубили нас на скаку, обезглавливая одних и увеча других. Охваченные паникой, даже самые закаленные в боях рыцари повернули лошадей и бросились к лагерю. Турки преследовали их. Женщины и дети, раненые и больные, оставленные без прикрытия, – все были порублены на куски. Кому-то повезло погибнуть сразу, других же захватили. Женщин изнасиловали и всех предали мучительной смерти. Нас оставили в живых, видимо, только лишь для того, чтобы мы смогли рассказать вам обо всем этом.