— Тебя домой завезти или ко мне поедем? — спрашивает мер.
— А? — переспрашиваю я. — Наверное, к Вам.
В голове сумбур. Я ещё не готов остаться один на один с такой новостью.
— Домой, — приказывает водителю мой спутник.
Машина сворачивает на окружную дорогу, минуя областной центр стороной.
— Моя всё равно не спит, — смотрит на меня мэр, — позвоню, скажу, чтобы накрывала на стол. Надо же отметить твоё выздоровление. Ты как, не против?
Киваю согласно. Мэр отзванивается супруге, даёт распоряжение. Та не «пылит», приучена или просто умна.
— Знаешь, — говорит он, убирая мобильник, — есть в этом особый кайф — спасать людей. Не выручать, а именно спасать. Топить гнид приятно и спасать нормальных людей тоже приятно. Чувствуешь себя таким значимым, благородным.
Скорее всего, он прав, и я рад за него, а также за себя, внезапно излечившегося. Но что-то продолжало тревожить. Что? Ах, да!
— А почему я больше не вернусь к губернатору? — вспоминаю я.
Мэр отчего-то опять хмыкает:
— Я долго не мог понять тебя. Вроде не еврей (пробивал тебя), а без тормозов, лепишь в глаза, словно у тебя несколько жизней. И не юродивый в тоже время. А как про твой рак узнал, всё стало на свои места. Так, как ты изгаляешься, шутят лишь те, кому терять нечего, кто стоит на краю могилы. Осторожность — враг твоей профессии. Шут — это тебе не клоун с утверждённой худсоветом программой. Думаю, выздоровев, ты стал профнепригоден. Теперь тебе есть что терять, и осторожность тебя сгубит. Губернатору ты нужен прежним, отчаянным. Осторожных у него и без тебя хватает.
Что ответить, не знаю. По-новому жить не пробовал.
— У меня тут есть на тебя виды, — продолжает мэр. — Приедем, посидим, обсудим. Глядишь, и срастётся.
Ночная дорога с неясными тенями по обочинам убегает назад. Из динамиков льётся грустная мелодия «Chi Mai» Энрико Марриконе. Под неё на шикарной машине меня везут в новую жизнь. Новую старую или совсем новую? Пока ничего не могу сказать. Время покажет.