Пока партнер где-то бегал, пошел осматривать хозяйство, с чего начинать слияние города и деревни. В первую очередь пошел в мастерскую, будем эту халабуду так называть. Да, жалкое зрелище, если это печь для обжига, то я Папа римский, и гончарный круг не выдерживает никакой критики. Похоже, хозяин не слишком умелый мастер, обычно хорошие мастера пользуются спросом и живут небедно. Самое главное, печь, хоть такая, есть, найдем глину, будет нам кирпич, а с кирпичом мы весь мир завоюем, хотя зачем мне весь мир. Не поленился, доковылял до ручья по натоптанной Гогой тропинке. Хороший ручей, не дикий горный, но с хорошим перепадом, сильно нам он пригодится. И берега не сплошной камень, вон, похоже, и глина проглядывает. Вот здесь Гога нам бассейн выроет, а глина в дело пойдет. Кстати, он же на свои гончарные изыски глину тоже где-то берет.
Делать больше нечего, пока Гоги нет, пошел на сеновал, да и заснул. Проснулся от того, что Машка зафыркала, смотрю, Гогон стоит, улыбается во всю свою харю бородатую и протягивает мне серебристое колечко небольшое незамкнутое. Взял в руки, осмотрел, кольцо как кольцо, без всяких символов. И что с ним делать, куда его цеплять, надеюсь не в нос.
Гога вызвался помочь, разжал кольцо пристроил к мочке правого уха и как сожмет!
- Бля, бля, бля, как больно, ты что творишь, урод, завалю, как поросенка!
- Господин мастер-дон, не ругайтесь, Светозарный свидетель, по-другому никак!
Даже радость от того, что я его понимаю, меркла от боли в ухе. Минут через пять боль отпустила и желание прибить бородатого придурка притихло. Говорить я не могу по-прежнему, но разузнать об этом мире постараюсь.
Махнул рукой, иди сюда, не бойся. Зашли в мастерскую, я показал ему на печь для обжига и сильно скривился. Гогон вздохнул, присел у гончарного круга и по его лицу потекли слезы.
- Ты что такой плаксивый, мужик, ты как дожил до своих лет?
Я уверен, в этом мире плаксы долго не живут, здесь волком надо быть, самому грызть, иначе схарчат и не вспомнят. Гога вытер слезы и рассказал свою историю. Миры разные, а все одно и то же.
Жили два брата, отец оставил неплохой дом, гончарную мастерскую, старший брат Гурам пошел по стопам отца, перенял ремесло, младшего баловали, насколько возможно. У Гоги был, дар, дар художника, рисовал что угодно и везде, куда руки доставали. Брат иногда покупал младшему дорогущие листы бумаги и краски, это было счастье. Два года назад Гурам женился на красивой девице, Елане, стали жить втроем, уже поговаривали о планах на прибавление семейства, когда год назад старшего брата убили.
Убили люди начальника стражи владельца города дон-синьора Умартана, Елану забрали, дом разграбили и сожгли. Гога в этот день отвозил готовую продукцию в лавку в городе, поэтому остался жив. Пытался пробиться с жалобой к дон-синьору, но его избили и посоветовали исчезнуть. Собрав, что осталось ценного на пепелище, Гога поехал в эту землянку, здесь жил старый дед-бобыль, потом он умер, а на это место так никто и не позарился. Кое-как поправил старую печь, собрал гончарный круг, но руки оказались неприспособленными для работы с глиной, посуда получалась корявой, брали ее за гроши. Лавочник как узнал, что старшего убили, так деньги за прошлый товар не отдал, две медяшки кинул, как собаке.
А в последний раз, когда был в городе, трактирщик, у которого он заказал тарелку супа, предложил продать ему лошадь, верного друга Гнедка, причем за треть цены. Бог с ней с ценой, но он совсем не собирался продавать свою лошадь. Трактирщик отстал, а когда уже выехали за город, Гнедок вдруг зашатался, упал и умер.
По лицу Гоги опять потекли слезы, было больно смотреть на этого взрослого мужика, которого местные веселые ребята почти сломали. Хотя, какой он мужик, если эту страшенную бороду убрать да помыть хорошенько, просто взрослый парень. Я похлопал Гогу по руке, ничего, силенок подкопим, а там посмотрим, кто будет последним веселиться.
Парень встрепенулся и продолжил, что недавно сюда приезжал тот самый начальник стражи Изелай, насмехался, предлагал пойти в домашнюю прислугу, но он туда никогда не пойдет, лучше здесь умрет с голоду. А лошади в этом мире стоят очень дорого, их могут купить только зажиточные люди, хорошая лошадь может стоить целый золотой, Гога аж глаза закатил. А где теперь он лошадь возьмет, Гнедок то ему от брата остался, хотя сейчас ему уже лошадь и не нужна, жизнь заканчивается. Я опять похлопал его по руке.
- Не горюй, все будет хорошо.
Отшельники
Прошло около двух месяцев. До города от нашего стойбища было километров пятнадцать, если напрямки, до ближайшей деревни километров пять. Мимо нас проходила старая проселочная дорога, ведущая на давно заброшенные вырубки, поэтому деревенским в нашей стороне делать было нечего. Меня это очень устраивало, не нужно пока остальным гражданам знать о моем существовании. Чем позже это случится, тем лучше.