VI
Проехав так минут пять, я, наконец, увидела цыганский дом. Но что такое? Вокруг было полно автомобилей. Казалось, что они брошены кое-как, впопыхах. Некоторые их них перегораживали выезд друг другу. "Жигули", "БМВ", и даже один "ушастый "Запорожец" : все были собраны в крохотном дворе дома и за его пределами.
Я спрятала велосипед в густо растущих кустах акации, и крадучись, шла по периметру забора особняка. Осторожно, так, что бы меня не заметили, я укрылась в ивовом кустарнике и наблюдала за происходящим сквозь ветки. А посмотреть было на что!
На заднем дворе кишел народ. Разноцветный, пестрый, шумный: я сразу поняла, что это цыгане. Туда-сюда сновали женщины с огромными подносами, полными разнообразной снеди; мужчины в ярких, цветастых рубашках шумно переговаривались между собой. Где-то рядом лаяли собаки. Я то и дело слышала выкрики на цыганском и русском, хохот и песни. Музыка доносилась из каждого угла. На крыльце двое мужчин играли на гитаре. Чуть подальше, у праздничного стола, накрытого посреди заросшего участка, седовласый, грузный цыган бодро наигрывал на гармони. Рядом плясали две толстые, немолодые женщины, хохоча и сверкая золотыми зубами. Меж ними прыгали дети: маленький, юркий мальчишка, в красной рубашонке, да девочка лет трех, размахивающая пышной юбкой. Тут одна из цыганок зычно крикнула куда-то в толпу:
- Эй Неля! Неля! Нане цоха! Гиля!8
"Гиля, гиля!"- подхватили все. Из толпы народа отделилась женщина средних лет, темноволосая и статная. От ее наряда рябило в глазах: красно-оранжевая юбка с фиолетовыми клиньями, зеленая блуза, огромный платок с бахромой. Она степенно подошла к седому цыгану с гармонью, что-то шепнув ему на ухо. Тот кивнул, приосанился и заиграл протяжно. Цыганка Нэля запела:
"Нанэ цоха, нанэ гад,
Мэ кинэл мангэ ё дад!
Сыр выджава палором,
Мэ кинэл мангэ ё ром!"9
Что тут началось! Все, от мала до велика пустились в пляс. Женщины трясли плечами, махали юбками, мужчины пошли в присядку, хлопая себя ладонями по ногам. Я наблюдала за этой вакханалией, открыв рот от удивления. Цыганка Нэля, тем временем, вошла в раж, и так махнула своей широкой юбкой, что сшибла со стола бутылки и пластмассовые вазы с цветами.
За всей этой толчеей я не сразу заместила летний шатер, стоящий немного поодаль от праздничного стола. Его белые, полупрозрачные занавеси то и дело вздымались под порывами ветра. Там, среди полумрака и теней, в кресле сидела женщина. Я щурилась, пытаясь разглядеть ее лицо, но видела только ярко-красное платье и распущенные черные волосы. Когда Нэля допела свою песню, и кутерьма немного улеглась, незнакомка встала, направившись к сидящим за столом. Увидев ее, народ молча расступился, а один из мужчин поспешно уступил свое место и почтительно поклонился. В толпе послышался ропот, и я была уверена, что различила слово "шувани". Женщина села, и я с изумлением узнала Рубину! Сердце мое сжалось в груди от страха. Цыганка обвела присутствующих строгим взглядом исподлобья и звучно хлопнула два раза в ладоши. Утихли крики и суета. Цыгане замолкли, и я заметила, что взоры большинства прикованы к небольшому кованому крылечку с тремя ступеньками. Тут же оттуда показалась странная процессия.
Впереди шла коренастая, грузная женщина лет шестидесяти. Она ступала медленно, гордо подняв голову, изредка бросая на толпу надменный взгляд. Как и большинство присутствующих, одета она была ярко и безвкусно. Несмотря на теплый летний день, женщина куталась в меховую лисью горжетку, и многочисленные браслеты на ее руках звенели при каждом шаге.
За ней следовало двое. Поначалу мне показалось, что это подростки- слишком уж юными они выглядели. Но, заметив, что девушка наряжена в пышное, белое платье, а юноша- в парадный костюм, поняла смысл происходящего.
"Свадьба!"-догадалась я.
Тем временем, женщина подвела жениха и невесту к Рубине, поклонилась ей и отошла в сторону. Молодые опустились на колени, послушно склонив голову. Кто-то из присутствующих подал цыганке большое золотое блюдо. Приглядевшись, я чуть не вскрикнула от неожиданности: на нем лежал огромный нож, похожий на кинжал! Рубина взяла его в руки, и прижав к губам, что-то зашептала, закрыв глаза. Вид у нее сделался отстраненным, будто она впала в транс. Народ зашептался. Наконец, придя в себя, Рубина махнула рукой, велев молодоженам подняться.
"Что за странный ритуал?"- думала я. Или у цыган так принято?
Загадочное действо продолжалось. Рубина взмахнула ножом, и одним махом порезала ладони жениху и невесте. Затем, соединив их перепачканные кровью руки, что-то громко произнесла по-цыгански, подняв свой кинжал над головой. Тут же народ пришел в неописуемый восторг. Снова заиграла музыка; кто-то запел. Женщины плакали и обнимали невесту, мужчины с поздравлениями хлопали жениха по плечу.