...Мне снилось, будто я выкапываю картошку на усаде. Лопата легко входила в черную, рыхлую землю, и яма становилась все глубже и глубже. Наконец, на дне что-то мелькнуло. Я потянулась к находке рукой. Странно, но этот клочок голубой ткани был смутно знаком мне. Я продолжала тянуть. Из-под земли показалось сначала кукольное голубое платьице, а потом - маленькая, пластмассовая рука. Я с отвращением смотрела на нее, беспомощно торчащую из-под толщи земли. Собравшись с духом, я дернула что было сил, вытащив на свет грязную куклу. Сомнений быть не могло: то была Катя! Нарядное платье испачкано землей, а башмачки и вовсе потерялись.
Но что-то происходило с ее лицом. С ужасом я наблюдала, как моргают кукольные глаза, обрамленные мятыми, поломанными ресницами, как кривится алый рот в злобной усмешке. На меня смотрело живое существо! Нечто, барахтающееся у меня в руках, сучившее пластмассовыми ножками, словно отвратительный младенец. Тварь, лишь отдаленно похожая на человека, как неудачная карикатура ребенка. Дрожа от омерзения, я швырнула куклу обратно в яму. Существо издало резкий, пронзительный звук, похожий на визг. Я увидела, как в открывшемся рту показались маленькие, острые зубки. Тварь извивалась, пытаясь дотянуться до меня короткими ручками. В стеклянные глаза набились комья земли. Лицо кривили безобразные гримасы, и я услыхала, как Катя, или то, чем она стала, пытается что-то произнести.
"Бе...бен...бэнгоро..." Сначала глухо, а потом все отчетливее: "Бэнгоро! Бэнгоро! Бэнгоро!" Теперь уже Катя визгливо кричала, широко открыв свой кукольный рот. Она барахталась в мягкой земле, стараясь выползти из ямы. От страха и чувства отвращения к горлу подступала тошнота. Бежать, бежать что было сил, подальше от этой проклятой куклы... Все поплыло перед глазами и исчезло.
Я проснулась, как от резкого толчка. Стояла глухая ночь. Сердце так стучало в груди, что казалось, вот-вот вылетит. Меня бил озноб, и я свернулась под одеялом калачиком. Не к добру был этот сон, ох, не к добру! Снова и снова перед глазами вставали кошмарные картины сновидения. Пытаясь забыть увиденное, я повторяла себе, что это лишь игра подсознания. Катя в шкафу, и никакая сила не может вызволить ее оттуда. Уснула я под утро.
...Луч солнца светил прямо в глаза, и я жмурилась, привыкая к свету. "Как хорошо"- подумала я. Все позади: мои дурные предчувствия, кошмары, советы цыганки. Сейчас, при свете дня, все это казалось нелепым и диким. "Куда ночь, туда и сон"- вспомнила я бабушкину присказку. Она всегда повторяла ее, если видела ночью что-то нехорошее Считалось, что после этого сон потеряет свою магическую силу, сгинет невесть где. Что ж, пусть будет так!
Я села на постели, ногами нашаривая тапки. Обуваясь, боковым зрением я приметила возле печки что-то желтое, словно клочок волос или шерсти. Медленно, до последнего надеясь на обман зрения, я обернулась. И тут же ночной ужас вернулся, окатив меня ледяной водой страха и отчаяния. Из-за печки-голландки выглядывала Катя. Мне был виден ее синий глаз и клок желтых, спутанных волос. Я подошла ближе. Кукла стояла, боком прислонившись к печи. Казалось, кто-то намеренно поставил ее именно так. Боясь прикоснуться к игрушке, я взяла в руки кочергу и толкнула Катю. Та неуклюже свалилась, и я заметила, что голубое кукольное платьице вымазано грязью, а ресницы погнуты и сломаны. В глазных впадинах было что-то черное, и присмотревшись, я разглядела частички земли и глины. Что за фантасмагория творится здесь? Кукла выглядела точно как в сегодняшнем кошмарном сне. Белый башмачок отсутствовал, хотя он был обут, когда я прятала ее в шкаф. Мурашки бежали по спине. Как она очутилась в комнате, измазанная в грязи?
Не помня себя от страха, в одном тапке, я побежала к бабушке. Не найдя ее ни в доме, ни в огороде, я услышала, как скрипнула калитка на улице. Выскочив на крыльцо в ночной сорочке, я ринулась к бабе Вале. Она возвращалась с ключа, неся на коромысле два ведра студеной воды.