— Какой интерес, если не машина, привел вас ко мне? — Рыба выжидательно посмотрел на бандитов.
К нему подошел Савельевич, у которого за поясом был пистолет Рыбы. Жестом подозвав к себе Лома, он потребовал:
— Развяжи ему ноги и отведи в зал, там поговорим.
Лом без особых усилий поднял шестипудовую тушу Рыбы и поставил на ноги, предварительно сняв с них веревки. Они все прошли в зал, где Савельевич усадил Рыбу в кресло и попросил Лома и Стаса:
— Вы в другой комнате побудьте, а нам с Рокмашенченко надо кое о чем договориться.
Когда они остались вдвоем, Рокмашенченко поинтересовался:
— Может быть, развяжешь мне руки?
— Не стоит, — спокойно возразил Савельевич.
— Неужели боишься меня? — ехидно спросил Рокмашенченко.
— Бояться тебя я не боюсь, но не забываю, что имею дело не с каким-то Рокмашенченко Ипполитом Тарасовичем, а с Пуштренко Филиппом Ивановичем по кличке Рыба, военным преступником, врагом народа, а поэтому могу нарваться на разные пакости. Не в наших обоюдных интересах допускать глупости, они могут дорого обойтись любому из нас.
Выслушав Савельевича, Рыба весь похолодел, его нервное состояние достигло предела. Теперь ему было уже не до шуток.
«Бандиты пришли ко мне не случайно. Они разнюхали обо мне слишком много, даже докопались до моего прошлого. Не иначе, действуют по наводке», — затравленно подумал он, но внешне на сообщение собеседника постарался прореагировать как можно спокойнее.
— Ты, наверное, один из старых моих знакомых. И чем же я тебе в жизни перешел дорогу?
— К сожалению, обрадовать тебя давнишним знакомством не могу, — начал играть свою роль Савельевич.
— Тогда к чему весь этот маскарад с чулком на голове, если ты утверждаешь, что мы незнакомы?
— Мне тебя представили как умного человека, а ты такой же осел, как и другие.
— Можно без оскорблений? А то у нас не получится разговора, — Рыба попытался пошевелить кистями связанных рук.
— Хочешь ты или нет, но разговор между нами состоится в любом случае, — заявил Савельевич. — Тебе от него некуда деваться. Для твоего размышления, как говорил Штирлиц, сообщаю: чулки у нас на головах надеты для того, чтобы ты не запомнил наши лица. Если мы договоримся по интересующим нас моментам, то сохраним тебе жизнь. Приди мы к тебе за твоей жизнью, необходимости в нашем маскараде не было бы: угрохали и до свидания.
«Убедительно говорит, сволочь», — отметил про себя Рыба, а вслух предложил:
— Будем считать наше знакомство состоявшимся. А теперь ответь мне; что вам от меня надо?
— Совсем немного: поделись своим капиталом с нами по-братски, как когда-то ты поделился с майором СС на Красной горе, и мы оставим тебя и твое прошлое в покое.
— У вас обо мне неверная информация, никаких капиталов у меня нет, о майоре СС я впервые слышу, — сдержанно ответил Рыба, а сам про себя подумал: «Что-то где-то слышал этот налетчик и теперь пытается шантажировать. Но такой номер со мной у него не пройдет».
— Филипп Иванович, не надо ломаться, ты не девочка. Если некоторые моменты своей биографии ты запамятовал, то я не поленюсь их тебе напомнить. Я веду речь о том майоре СС, который во Львове дал тебе с корешами возможность грабить квартиры евреев и коммунистов, которые не без вашей помощи подвергались фильтрации, а такие твои дружки, как Виктор, который, между прочим, неплохо мог управляться на кухне, угождая тебе, не брезговал грабить даже трупы.
Вот ты сейчас не хочешь со мной делиться своим капиталом так же, как с тем майором, но придется. Ты пытался увильнуть от него, но он тебя нашел на Красной горе и заставил отвалить себе более килограмма золота и камушков. Может быть, тебе напомнить, что вы тогда с ним пили? Или до тебя дошло уже, что я не ловлю на понт, а напоминаю истину? Твоя попытка начать со мной торговлю ничем хорошим для тебя не кончится. Мы сейчас можем уйти, взяв с собой все твои ценности, даже оставив для лишней статьи УК твою «дуру» и по телефону сообщим в КГБ или в ментовку, чтобы они приехали сюда и забрали военного преступника, изменника Родины Пуштренко Филиппа Ивановича, скрывающегося под именем Рокмашенченко Ипполита Тарасовича, а это для тебя, между прочим, уже дополнительная статья УК.
Обрати внимание: мы им о тебе еще кое-что сообщим, чтобы от вышки ты не увильнул. Хотя, наверное, у них и без нас на тебя компры хватает. Повезут тебя на родину твоих предков, а там свидетелей твоих художеств более чем достаточно.
За оказанную помощь менты еще спасибо скажут, но мы его ждать не будем, а умотаем туда, откуда прибыли. Конечно, они нас искать не будут, а займутся таким жирным гусем, как ты, — Савельевич снисходительно похлопал Рыбу ладонью по щеке. — В тебе столько сала, что до расстрела не успеешь его полностью согнать.
Пуштренко-Рокмашенченко стало страшно за свою жизнь. Беспощадная и жестокая правдивость слов грабителя смертельным гнетом давила на него, он понял, что играть в прятки с вымогателем бесполезно.
«Они обладают точной информацией обо мне. Если они действительно дают мне шанс сохранить жизнь, то дальнейшее отпирательство не в моих интересах», — тоскливо подумал Рыба.
— Сколько вам надо бабок, чтобы вы оставили меня в покое? — страдальчески выдавил он из себя согласие на предложенную сделку.
— Все, что у тебя есть в наличии! — нагло потребовал Савельевич.
— В детстве тебя, наверное, забыли научить скромности, — ехидно заметил Рыба.
— Где уж там, если мы с тобой в одной дерьмовой школе учились, — с усмешкой парировал Савельевич, почувствовав, что противник начинает сдавать позиции.
— Отдав наличность, я останусь совсем голый, — обиженно возразил Рыба.
— Такие «голые», как ты, на Западе еще открывают ювелирный магазин, да и бабок у тебя от продажи дома с машиной хватит до конца жизни.
— Ты накопи свое, а потом уж считай чужое, — зло пробурчал Рыба.
— Нам твоего ничего не надо. Ты отдай нам то, что чужое когда-то прилипло к твоим рукам.
— То, что прилипло к моим рука, как раз вложено в дом и машину, — хмуро пояснил Рыба.
Савельевич, заметив попытку Рыбы вновь вступить с ним в спор, пренебрежительно махнул на него рукой.
— Последний раз предлагаю: давай не будем торговаться и обманывать друг друга. Я не член военного трибунала, а ты пока не подсудимый. Мы с тобой оба мошенники. Сегодня мне повезло обмануть тебя, а завтра ты таким же макаром обманешь кого-нибудь другого.
Понимая беспомощность Рыбы, уверенный в своей победе, Савельевич позволил себе улыбнуться.
Увидев его улыбку, Рыба подумал: «Идиот, как он издевается надо мной! Еще бы, в его руках сейчас все козыри».
— Если я сейчас откуплюсь от вас, то где гарантия моей безопасности в будущем? Не попытаетесь ли вы завтра вновь меня подоить или, еще проще, выдать чекистам?
— Твоя тревога в этом плане напрасна, и я сейчас объясню почему. Мы совершили на тебя сейчас разбойное нападение, за которое мало не дают, а поэтому больше мы так рисковать не намерены. По этой причине не в наших интересах распространяться о своем подвиге. Второй раз ты себя доить нам не позволишь, да нам и совестно будет обижать своего благодетеля.
— Хамишь, дорогой, пользуешься моментом, сегодня все козыри у тебя. Но если ты меня хорошо знаешь, то лучше со мной не шути.
— А не рано ли вздумал меня путать? Ты правильно заметил насчет козырей. Между прочим, и потом их у тебя не будет, — убежденно и вместе с тем презрительно фыркнул Савельевич. У него появилось желание плюнуть Рыбе в его холеное лицо, не видевшее и не испытавшее ни цинги, ни холода, ни голода. Но он сдержался, отложив исполнение своего желания на более подходящее время.
— Хватит обмениваться любезностями и перейдем к делу, — покорно согласился Рыба, смиряясь с неизбежностью раскошелиться. — У меня есть сберегательная книжка на предъявителя. Я согласен получить по ней деньги и отдать их вам, как говорится, с доставкой на дом.