Поехали сейчас же, с места в карьер, потому что Жариков и машину уже подогнал.
И вот эту последнюю свою поездку Ажимов опять вспоминал, как бред, навязчивый и неизвестно откуда на него нахлынувший, — уж слишком у него были напряжены нервы.
Трудно выдумать что-нибудь более мрачное, проклятое и вместе величественное, чем эта каменистая пустыня. Она была как бы другой планетой. Здесь все было особое. Голые, отшлифованные ветром до блеска прямые красные скалы, покрытые желтыми и зелеными пятнами лишайников. Круглые глыбы и пирамиды величиною с дом, крутые обрывы и склоны, камни, накренившиеся над пропастью и готовые вот-вот рухнуть. Ни дерева, ни кусточка, ни травинки. Заходило солнце, тоже большое и красное, и окрашивало все в зловещие беспощадные тона заката. На земле лежали большие, резкие, черные тени.
— Вот чертова долина, — сказал Жариков подавленно. — Никогда я не был здесь в это время. — Он поглядел на спутников, но они оба молчали. Не в силах выдержать тишину, генерал сделал вдруг из рук рупор и крикнул:
— О-го-го-го!
Ему ответило эхо, сначала одно, потом другое. Гулко и протяжно что-то крикнула в ответ ночная птица.
— Вот чертова долина! — повторил Жариков. Даурен по-прежнему молчал. У него было суровое и замкнутое лицо, а шаги тверды и уверенны. Он, верно, чувствовал себя хозяином этих мест. Его ничто не могло ни пугать, ни удивлять.
И вот покинутый пустой шурф. Около него валяется какая-то заржавевшая деталь. Большой отвал. Невдалеке зияло круглое отверстие. Все трое остановились.
— Вот первая скважина, — сказал Ажимов тоном экскурсовода. — Она покинута в прошлом году, стоила недорого. — Запишите: три тысячи.
Даурен молча стоял над скважиной, потом наклонился и взял обломок керна, посмотрел и отбросил.
— Стоило бы еще меньше, но на этих кварцитах сломались две буровые коронки, — сказал он. — Идемте ко второй.
А солнце, между тем, спускалось еще ниже. Еще резче стали контрасты теней и предметов.
Вторая скважина — ее прокладывали меж огромных глыбин. Впечатление сумрачности, таинственности и запретности, во всяком случае чего-то очень необычайного, овладело ими.
— Кажется, здесь обязательно должны водиться драконы, — улыбнулся академик.
Одна из глыбин стояла так косо, что образовала грот. Когда геологи сделали несколько шагов, из него выскочила и стремительно пронеслась около их ног какая-то черная тень: не то волк, не то лиса, не то просто одичавшая собака. Жариков вздрогнул и инстинктивно схватился за карман, но Даурен отодвинул его, прошел вперед, вынул из кармана фонарик, безбоязненно подошел к гроту и осветил образовавшуюся пещеру. В зеленых водянистых наплывах света стали видны неровные влажные известковистые своды, все в каких-то блестках, кристаллах и искрах. Вылетела и косо запорхала огромная летучая мышь.
— Тут их целое гнездо, — наконец спокойно сказал Даурен и потушил фонарь. — Надо будет сказать Хасену, — он обернулся к своим спутникам и сказал прежним тоном: — Так вот, это вторая скважина, она тоже еще не очень дорогая, что-то около четырех тысяч, но породы такие, что коронки ломались здесь, как спички, вот посмотрите, — он кивнул на керн. — Идем дальше.
Третья скважина была на самом краю оврага, ее почему-то проложили на ровном, слегка возвышенном месте. На фоне ясного золотистого неба была видна гора отвалов, вынутых из недалеких шурфов, да около скважины что-то вроде небольшого навеса.
— Очень дорогая скважина, — сказал Даурен. — Здесь породы были подходящими, и мы прошли немного больше. — Трое молча постояли над скважиной, потом Жариков взял из отвала камень и бросил его в скважину. Звук был такой, как будто камень попал в воду. Жариков взял второй камень.
— Дальше не стали бурить, — сказал Ажимов. — Здесь около ста пятидесяти метров. Идемте дальше, туда, — он показал на вырубленные ступеньки, ведущие в глубину оврага. — Осторожно, здесь бьют ключи.
И они начали спускаться.
С этого момента Ажимов опять все помнил ясно и точно. Все свои мысли и переживания. Они шли к машине. Он шел впереди и освещал дорогу фонариком. Академик сосредоточенно молчал и думал о чем-то своем.
«Интересно, — вдруг пришло в голову Ажимову. — Он пошел смотреть мои шурфы и скважины. Мои пустые скважины и бесполезные шурфы. На глубинные скважины Ержанова его что-то не потянуло! Да, это неспроста».
Он оглянулся и поискал глазами Даурена. Его не было.
Он остановился и крикнул: