— Если прижмет — захватим «Громобой».
Глаза хогга блеснули в полумраке:
— Так не проще ли с этого начать?
— Нет. Сначала я хочу использовать все законные или полузаконные уловки и возможности.
Мы вышли и забрались в карету. Теперь мой кортеж составляли восемь Алых. Под плащами у них были надежные кольчуги.
Вскорости мы въехали в квартал, где селились преимущественно хогги. Высокие трехэтажные дома, видимо, призваны были компенсировать малый рост этого племени. Мы подъехали к жилищу Бантруо Рейла — обшарпанному особняку, скошенному на бок, словно он страдал застарелой позвоночной грыжей. Бантруо Рейл обитал тут с родственниками и многочисленными приживалами. Дом был обнесен высокой, недавно побеленной кирпичной стеной.
Шутейник дернул ручку звонка у ворот. Я ждал в карете, приоткрыв дверцу. Слепые окна особняка поблескивали бельмами. Наконец Шутейника впустили. Он отсутствовал минут пять, выскочил наружу, как пробка из шампанской бутылки, и резво забрался в карету, которая тут же наполнилась парами спиртного.
— Дядюшка вас лицезреть не желает, — произнес он быстро, — и велел передать, чтобы вы шли вдаль, и что где можно раздобыть еще печатню он не знает, а и знал бы — и не сказал. И чтобы шли вы, мастер Волк, простите, и шли, пока из глаз его не скроетесь…
Я ожидал такого приема. Шутейник смотрел на меня виновато, приглаживал черные непослушные вихры.
— Передай Бантруо Рейлу, что я назначаю его генерал-контролером печатного дела всего Санкструма с персональной охраной из четырех гвардейцев. — По-нашему, земному, это министр информации.
Шутейник снова скрылся в мрачных глубинах хогговского жилища. На сей раз я ожидал минуты две, не больше. Бантруо Рейл выскочил первым. Он еще не отполировал свою плешь, и ее густо покрывала копоть. Глаза старого хогга возбужденно блестели. Я заметил, что одет он не по-домашнему, что спешно напялил на себя уличную одежду: ярко-красную куртку, полосатые, сине-зеленые штаны и огромные яичные ботинки.
— Господин архканцлер!
Я соскочил с подножки и пожал руку своему министру. Должен сказать, что рукопожатие обладало магической силой. В Санкструме оно было в ходу, но только обменивались им в своей страте, в своем сословии, а чтобы человек из высшего сословия пожимал руку человеку или хоггу из низшего — такого не бывало, очевидно, отродясь, и мое рукопожатие воспринималось именно как великая милость, когда высший снисходит к низшему.
— Приветствую вас, Бантруо Рейл.
— Я вдруг вспомнил! — Он прищелкнул пальцами. — Большая печатня, огромная, прекрасная печатня была в Университете Больших Наук!
— Тот, где сейчас бордель «Утеха»?
— Все-то вы уже знаете, господин архканцлер! Неужто успели…
— Не успел, но прочитал…
Бантруо Рейл энергично кивнул.
— Да, там замечательный, восхитительный бордель! Университет закрыт, как и все университеты Санкструма, но, может быть, механизмы для печати остались? Они громоздкие, и находились в подвале, и выносить их оттуда — это лишняя морока, да и зачем — коли наверху полно чудесных, прекрасных помещений для услад? К чему подвал тревожить, вот скажите? Как вы смотрите на то, господин архканцлер, чтобы поехать в «Утеху» прямо сейчас?
Конечно же, мы туда поехали!
Глава 21-22
Глава двадцать первая
И конечно же, «Утеха» находилась на другом конце Норатора. Пришлось снова порядочно растрясти кости в карете. Рессоры в Санкструме уже изобрели, но все равно — поездка по щербатым, покатым, давно не чиненным мостовым начала отзываться болью в пояснице. Да уж, проще на лошади, видимо, ездить… При случае, все же, попрошу Атли обучить меня верховой езде. В Санкструме уметь ездить на лошади примерно то же самое, что у нас — водить автомобиль. И то и другое — полностью утилитарно, необходимо для комфортной жизни. Авто водить я умел, а вот лошадь… Но обучусь не сейчас, а когда прекратится гонка за временем и хватка интриганов на моей шее немного ослабнет.
Мой гаер о чем-то шушукался с дядей Рейлом. Я же уныло разглядывал город через окно. Не радовал меня город. Все в нем вроде было на месте, но слишком много заколоченных лавок, выбитых окон, грязи и мусора, и возбужденно блестящих глаз горожан… Скверная атмосфера. И скоро быть взрыву, если я не смогу наладить жизнь и в городе и в стране… Звучит смешно и инфантильно — наладить жизнь, но все обстоит именно так. Люди ведь терпят лишения до какого-то момента, а потом идут вразнос. Банальнейшая истина, о которой всегда забывают властьпредержащие. У них ведь все хорошо — полны карманы денег, на столе всегда свежая и вкусная пища, в постели — самые дорогие проститутки. Это там, за окнами их особняков — нищета, чума и голодовка…