— Итак, через четыре дня у нас первое свидание. — Круминь, улыбаясь, повернулся к Хамиту. — Полагаю, ты запомнил, где и когда оно произойдет?
Хамит кивнул.
— Тогда пожмите друг другу руки.
Не глядя друг на друга, Хамит и Саттар обменялись рукопожатием.
— Стой! Стой! — отчаянно закричали во тьме. Ответом был бешеный топот копыт.
— Сто-ой! — пронзительно и долго звучал последний предупреждающий. Топот удалялся. Раздалась команда: — Огонь!
Выстрелы вспышками на мгновения разрывали тьму. И в эти мгновения в степи был виден стремительно удалявшийся всадник.
Иван грустно посматривал из маленького окошка арестантской. Вечерело. Мыча, возвращались домой коровы. Пробегали мальчишки с синими, сжатыми в куриную гузку ртами накупались в охотку до озноба. Наконец на улице появилась Хабиба.
— А я тебя ищу, ищу! — обрадованно закричала она. — Ты почему здесь сидишь?
— Потому что посадили, — ответил Иван.
— За что?
— Перебежчика упустил. А я что — виноват, если у меня стрелки хреновые?
— А как же я? Казахи сегодня вечеринку устраивают, и я хотела с тобой пойти.
— И с Хамитом, — добавил Иван ворчливо. — Придется тебе сегодня самой его звать. А то все я, все я! Устроилась!
Хабиба засмеялась.
— Глупый ты, Иван Матвеевич! Ладно, сиди. Я потом тебе поесть принесу.
Хамит тоже сидел у окошка. Облокотившись о стол и обхватив бритую голову руками, он неотрывно смотрел вниз — читал.
— И этот в тюрьме! — сама себе сказала Хабиба так, чтобы Хамит слышал. Но Хамит не слышал: — Того хоть посадили, а этот сам сидит! — возвысила голос Хабиба. Хамит повернулся и посмотрел на Хабибу затуманенными, отсутствующими глазами.
— И с ним я должна идти на вечеринку!
Они шли в ночи одни, но голос домбры был с ними. Он был в отдаленных криках птиц, в еще неслышном движении реки, в таинственном дыхании невидимой и необъятной степи.
— Я не помню, когда в первый раз увидел тебя, — признался Хамит. — Я очнулся, ты склонилась надо мной; и я узнал — не увидел впервые, — а узнал твое лицо.
— А я первый раз увидела тебя там, на площади. Ты стоял один, совсем один, и мое сердце сжалось от боли за тебя.
— Я был страшен тогда?
— Ты был прекрасен. Ты был один, ты был связан, а они с винтовками, на конях. Но ты был сильнее их, потому что все, кто видел тебя, знали — ты не сдашься. Они могли убить тебя, но победить не могли.
— Я помню все, Хабиба, Я помню, что еще не расплатился с долгом…
Они сидели во дворе дома и говорили тихо-тихо, стараясь не разбудить хозяйку.
— Понимаешь, Хабиба, я и раньше знал, за что сражаюсь. Как и сейчас, я был уверен, что борюсь за светлое будущее человечества, за счастье всех людей. Но это было только идеей, которой я был предан беспредельно, И только с тобой я понял, я почувствовал, что человечество — это люди, которые живут рядом со мной на земле, что человечество — это Круминь, это Иван, это… я. Человечество — это ты, Хабиба.
— Скажи, что ты любишь меня, — совсем тихо сказала она. Беззвучно шевелились губы Хамита, произнося слова признания. И за Хамитом его слова повторяла Хабиба.
Ехали молча. Впереди Круминь и Хамит, сзади группа сопровождающих. Наконец Круминь, обернувшись, сказал:
— Подождите.
Красноармейцы остановились. Отъехав от группы, Круминь предложил:
— Простимся здесь, Хамит.
Они спешились, Хамит выжидающе смотрел на Круминя.
— Это очень опасно, Хамит.
— Я знаю.
— Но у меня нет другого выхода.
— У нас нет другого выхода, Ян Тенисович.
— Это сделать можешь только ты.
Раздвигая руками упругие ветки, Саттар шел сквозь кусты. Мягкая земля, покрытая ядовито-зеленой травой, пружинила под ногами. Но дальше незаметно для глаз дорога поднималась, и вскоре впереди посветлело. Сквозь редеющее переплетение кустов угадывалось открытое пространство.
Подставив солнцу обнаженную грудь, на поляне лежал Хамит. Глаза его были закрыты — он отдыхал.
— Ты здесь, Саттар, — сказал он, не открывая глаз. — Выходи.
Саттар не спеша появился из-за кустов, подошел, сел на корточки.
— Слушаю тебя. — Хамит перевернулся на бок и лениво приподнялся.
— У них три лагеря. Приблизительно в тех местах, о которых думал Круминь. Входы в тугаях я пометил, как мы условились.
— Не заметят?
— Нет. Я сказал им, что завтра сюда прибудет эскадрон, чтобы уничтожить банду.