– Я надеюсь, с ней всё в порядке и ты её найдешь. Я в тебя верю!
Малуша благодарно улыбнулась. Вадим, словно за покерным столом, достал ещё одну карту, которую хотел разыграть здесь и сейчас.
– Подойди ко мне, пожалуйста, – голос его стал мягким и вкрадчивым.
Малуша настороженно, но с любопытством приблизилась к креслу. Он резко усадил её к себе на колени, девушка вскрикнула от неожиданности. Последовал долгий поцелуй, Вадим целовал её страстно, но по-хозяйски, как барин тискал крепостную. Малуша отвечала с понимающей покорностью.
Насытившись, отстранил раскрасневшуюся невесту и потянулся к ящику стола. Краем глаза он следил, как она застёгивала рубашку: ему нравились все эти пуговицы и крючочки, с помощью которых можно томительно обнажать или просто рвать, слыша тонкое позвякивание металла и пластика по полу.
Достав бархатную коробочку, взял полуодетую Малушу за руку.
– Я прошу тебя выйти за меня, – серьёзно произнёс, глядя в глаза.
– Ты же знаешь, что да.
– Я хочу, чтобы ты всегда это носила, как символ нашего союза.
Вадим надел на безымянный палец девушки кольцо из белого золота в виде пятнистого цветка орхидеи. Нижний лепесток фаленопсиса был инкрустирован бриллиантами. Вадиму показалось, что девушка усмехнулась. Но через миг её лицо озарила искренняя улыбка. Должно быть, нервное.
– Спасибо, – пролепетала она.
– Можешь идти, у меня ещё много дел.
Малуша направилась к выходу, приглаживая растрепавшиеся волосы.
– И держи меня в курсе результатов поиска, хорошо?
Мала обернулась и кивнула. Вадим снова вернулся в кресло допивать остывающий кофе. Он надеялся, что Малуша вернёт ему беглянку до поездки в Голландию. Вадим не любил незавершённые дела.
Глава 27. Монстры
Я помню, как кишки, перемазанные в желчи, вываливались на песок средь ясного дня, и как солдаты холодеющими руками пытались запихнуть их обратно, в зияющие раны с торчащими острыми кусками костей. Как то, что минуту назад было человеком, распадалось на две неравные части, одна всё тянулась к другой, чтобы умереть одним целым. Крики и стоны тонут в грохоте и свисте. Больше не хочу этого видеть. Я вздрагиваю от нахлынувшей тошноты, зажимаю нос, но запах свежего мяса въелся в мозг, чтобы преследовать меня все оставшиеся дни.
Война всюду, мир - иллюзия слабых. Я еду на главную битву, я – солдат, и я - полководец. Ветер свистит в ушах, предвещая победу. Я не сопротивляюсь, не прикрываю окна, ветер - спутник воина. Вот крадусь в темноте, зная, что застану жертвы на месте, расслабленными и ничего не подозревающими. Около теплицы громогласно поют сверчки. Запах полыни бьёт в нос. Девка ждала атаки вчера, но я никогда не оправдываю ожидания врага.
Сегодня особенный вечер. Сегодня я поставлю точку в борьбе с этой ячейкой и наконец отдохну. Я спал с открытыми глазами, как тогда, в пустыне, когда противник где-то рядом, и ты прислушиваешься, чтобы понять, где. Поймав сигнал, ждёшь, пока он станет ясным, ползёшь на него, загребая брюхом песок, как ядовитый гад. И настигаешь, рубишь, разишь, корчишься, потому что чужая плоть, попавшая на тебя, - это осквернение чистоты. Ты становишь сам разящим и осквернённым одновременно. Потом долго не можешь смыть её с себя. Меня всё время рвало там, рядом. Я отползал и скрипел песком на зубах, чтобы заглушить отвращение. Но оно сидит внутри, как зараза от нечистой шлюхи.
Стеклянный Карфаген ярко освещён. Я поставил машину и бесшумно скользнул внутрь. Заплатил достаточно, чтобы быть уверенным, что зажигательные смеси на месте. Проверил ещё раз: они ждут своего часа. И сегодня он настанет. Ещё никто не пришёл, я желал бы поторопить время и одновременно растянуть спираль минут. По телу пробегали невидимые насекомые, колотя меня тысячами лапок.
Я не выношу кровь и грязь, они - как признак "нечистой работы". Нельзя осквернять себя видом чужой раздёрнутой плоти. Они просто не будут существовать, я разбросаю их кусочки, смешанные с соком Богов и битым стеклом по округе. И гармония восстановится, все станут едины. Сначала очищение огнём, после взрывы,- и чистая земля, без обугленных рук и голов, оторванных от тел.
Я продлю триумф. Ожидание выматывает, слаще всего - миг расплаты адептов. Дам им иллюзию выбора, выслушаю, как режиссёр актёров на пробах, в душе потирая руки, потому что только я знаю финал. Они поймут, что Боги бессильны защитить жрецов. Орхидеи увидят, что истинная власть на стороне Правды. Что они - лишь красивая нечисть, прячущаяся за цветами и ботвой.