– Ты не раскаиваешься, верно?
Он отрицательно мотнул головой. Я уважаю храбрость, даже если она сродни безрассудству и сумасшествию. Он будет последним. С кого же начать?
– Малуша, а ты?
– Что я? – сжавшись, проблеяла она. Даже губы стали белыми.
– Ты что получила?
– Семью.
– И кто из них твоя семья?
– Я бы тоже хотел это знать, – усмехнулся Рябовский. Он всё так же держал руки скрещенными на груди. Меня кольнуло сомнение: я часто был на поле боя и допрашивал пленных. Даже храбрые имели боязнь, спрятанную в глубине глаз или складке у рта. Этот же с каждой репликой успокаивался, будто обретал надежду. Никто не придёт, я уверен. Сразу взорву всё. Надеется на Них? Чем ему могут помочь зелёные Боги? Они даже себя не в силах спасти!
– Из-за тебя подруга погибла, – раскрыл я карты, с удовольствием наблюдая за ползущим ужасом, наполняющим её глаза.
– К-какая?
– У тебя их много? Виклина. Я ошибся, приняв её за тебя, но вовремя осознал. Она не мучилась. Вас троих ждёт иное.
Девка вскрикнула, закрыв рот руками. Рябовский выразительно взглянул, и та осеклась.
Я выстрелил в стенд напротив, в гущу пестролистных экземпляров. Стеллаж опрокинулся назад.
– Иди и дави, – коротко кивнул девке. Она со страхом уставилась на поломанные листья и оторванные цветы, словно это люди. Хозяин смотрел на меня с интересом.
– Разреши мне, – вызвался Леднёв, отодвигая рыжеволосую.
– Стой, пускай она! Ну же, или прострелю колено!
– Олег, ты говорил, что невинные не пострадают.
– Я держу слово, только здесь нет таковых.
– Я не пойду, – робко возразила она, косясь на Рябовского. Тот словно застыл, глядя на упавший стеллаж. Девка начала дрожать.
– Успокойся, – Леднёв пытается быть рыцарем. Интересное трио: они и спят вместе?
– Отошёл в сторону или пристрелю шлюху!
Я направил пистолет на неё, мысленно считая до десяти. Хоть бы не пошла! Медленно двинулась в сторону стеллажа. Так смешно, что они боятся поверженных Богов больше, чем пистолета! Не Богов, говорящих Идолов!
Следить одновременно за мужчинами и девкой сложно, надо быть начеку. Вряд ли воины, но я кожей чувствую: что-то не так. Откуда этот шелест? Дождь не причём. Это шуршат Их листья?
Кареглазая встала посреди разбросанных цветов и аккуратно, словно наступала босиком на битое стекло, прошлась по кругу. Она переступала через металлические прутья, стараясь смотреть под ноги, будто шла по живому. Каламбур: они и есть живые, но без людей - просто зелённая масса! Мужчины завороженно следили за ней, я усмехнулся от промелькнувшей мысли: мистерия, не иначе.
– Быстрее!
Наступала увереннее, шаг стал твёрже. Чёрт, да ей самой нравится!
– Ещё! – подстёгивал я, наслаждаясь ужасом, проступавшим на лицах мужчин. Как мне надоели тупые переглядывания! Они обменялись взглядами, у рыжеволосой стервы пошла носом кровь. Я поморщился, будто это я заляпал одежду ржаво-красными пятнами. Пистолет в руке дрогнул. Как она смела! Это мерзость, убрать заразу!
Послышался щелчок взводимого курка, пора начинать! Краем глаза заметил, как один из мужчин дёрнулся в мою сторону; руки знали, что делать: грохнул третий выстрел! Леднёв упал на колено, по бедру алым цветком поползло пятно. Рябовский метнулся с небывалой ловкостью за дальние стеллажи, через мгновенье, уверен, нажал сигнальную кнопку. Я усмехнулся, опрокинув стол. Сигнал не услышат. Грохот металла и водопад из коры на минуту усладили слух и взор, девка кинулась к Леднёву с какой-то тряпкой, невесть откуда взявшейся в её заляпанных кровью руках. Голова закружилась, я не устоял. Вакханалия крови и грязи, я будто вновь в гуще чужой битвы. Уши заложило, я не слышу, что она говорит раненому. Я мог бы немедленно пристрелить обоих. Но план требует иного. Не надо забывать и про мечущегося в дальних углах! Я смеюсь, освобождаясь. Грядёт славная ночь!
В голове взрываются снаряды прошедшей войны. Шелест рвущихся мин и кровь повсюду. Пора! Конец моей охоте, но я рад: воин должен умереть на войне, в гуще визжащих от страха врагов! Их кровь застилает мне глаза, я не могу дотянуться до лба, чтобы снять пелену. Тяжёлая рукоять падает из окоченевших пальцев. Я слышу крик рыжеволосой, она указывает на меня. Их тела тоже сейчас взорвутся, бледные лица разобьются на биофрагменты. Во рту солоно, сердце колотится, ноги немеют, накатывает слабость. Что со мной? Пол залит кровавой липкой жижей.